Vadim Rosin

В волшебном, мне открывшемся, сезаме
есть все сокровища, и есть и яд и мёд.
Тот, кто любил хоть раз, меня поймет.
Готов я сей же час под образами

молиться всем, какие есть, святым…
Уж лучше век остаться холостым,
чем так переживать о женской юбке,
когда в груди, как в выкуренной трубке.

Пить сладкий мёд, когда душа поёт,
а сердце обливается слезами,
когда ему покоя не даёт
«чудовище с зелёными глазами».

Я собираю лалы, жемчуга,
смотрюсь как в зеркала в глаза-сапфиры,
и вдруг сверкнёт, как вольтова дуга,
и тьма… как на развалинах Пальмиры.

Из кладовых, подвалов, из щелей,
со всех сторон в постель ползут гадюки,
а вместо глаз-лучей, что всех милей,
ацетилен глаз незнакомой шлюхи.
…………………………………….
Ревную Её к «звёздам», к «облакам,
в штанах», к героям Мура и Копполы,
к тюльпанам, гиацинтам, василькам
и ко всему, что есть мужского пола.

Я Ленский, я Отелло, я Персей,
рискну своей… за голову Горгоны,
животное, что рвётся из загона
на красное в безумии страстей…

Не надо, милочка моя, дразнить гусей.

29 июня 2010г

Use Facebook to Comment on this Post