Vadim Rosin

Небо голубого даль бездонную
золотит ли солнце полудённое,
упадёт ли с крыш звеня капель,
и пахнёт фиалками апрель;
или окна ласковое лето
разукрасит лилией рассвета,
и взойдёт, сияя над покосами,
Солнце и омоет травы росами;
зашуршит шелками Осень-Дама,
обрядившись яркими цветами;
забурит ли Бабушка-Метель,
застилая белую постель,
радуя нас горками, салазками,
под гармошку песнями да плясками —
всё что слышал с самой колыбели
растворится в ледяной купели.

Будут и закаты, и рассветы,
за весной опять наступит лето,
отгорит и зорями багряными
осень с её белыми туманами;
но не прибежишь уж как бывало,
ты ко мне давеча прибегала.
Не охватишь тела лаской нежной,
не наполнишь сердце мукой прежней,
не взволнуешь, словно ветер рожь,
ты не прибежишь и не придёшь,
не склонишься буйной головою
к моему седому изголовью,
не растопишь пламенем мечты,
той заледенелой пустоты…
……………………..
……………………..

Use Facebook to Comment on this Post

Юность отшумела,
Жизнь почти прошла.
Ничего не сделал,
В том моя ль вина?

Ворошу дотошно
Дней моих листы.
Всё что было – в прошлом,
Кроме пустоты.

Ярче день вчерашний,
Краше был закат,
Гейзером кипящим
Мыслей бил каскад.

У былых нарциссов
Тоньше аромат.
Был умней и выше,
И сильней в сто крат.

Что теперь осталось
Мне от суеты? –
Так, пустое, малость,
Мне осталась… ты.

Милая улитка,
Спутница всех бед.
Нас связала нитка
Видимо навек,

Вплоть до катафалка…
В океане слёз
Ты живёшь, русалка,
Спутница всех грёз.

Юность отшумела.
Жизнь почти прошла.
В том, что мало сделал,
Всё ж моя вина.

Posted on July 09th, 2010 in Раннее

Use Facebook to Comment on this Post

«Сапфо, фиалкокудрая, чистая,
с улыбкой нежной,
очень  мне хочется
сказать тебе кой-что тихонько,
только не смею: 
мне стыд мешает».
/Алкей/

Придя на Фонтанку, закинул я невод
в пучину минувших веков,
и был покорён красотою напевов,
волшебной палитрой стихов.

Я будто увидел за дымкой туманною
сквозь мутную призму лет
глаза голубые, как даль океанная
и призрачный солнечный свет.

О Сапфо! Своею искусною лирой
сердца заставляла ты так пламенеть,
что долго ещё над забытой могилой
им звонкой росою по ветру звенеть.

И мне ли судить что грешно, что святое?
Есть судии, есть палачи.
Ты — прах  уж, но слово твоё золотое
в сердцах до сих пор нежным эхом звучит.

Сапфо, медоустая, чистая, мудрая!
Такой ты осталась в веках.
Тебя называли фиалкокудрою,
я вижу — с огнём на щеках,

фиалки в глазах, золочёные волосы,
достойная жён полнота,
и томная нега журчащего голоса,
и бледное пламя рта.

Лицо от несметных желаний усталое
глядит на меня со страниц.
И вдруг предо мной ты так ясно предстала
в кругу молодых учениц.

Как нежная роза из позднего сада,
что блещет поутру росой,
так ты среди этого юного стада
пылаешь неяркой красой.

Роскошная праздностью грации, лени,
потоками жёлтых волос
и взглядом медовым к волшебным коленям
своим причаститься зовёшь.

Талантом чаруя поклонниц покорных,
ты в сети невинных влечёшь,
сердца отравляя их духом тлетворным
и блеском обманчивым грёз.

1972г

Use Facebook to Comment on this Post

Окаянный звон гитары
нарушал покой.
Шла домой по тротуару
бабушка с клюкой.

В травке бритого газона
старый пес сидел.
Ему не было резона
до старуших дел.

Шла по улице старуха
к дому своему.
Пес лениво водит ухом
скучно и ему.

Солнце греть уже устало.
Фонари зажглись.
Из соседнего квартала
слышен бабий визг.

— Ты сама себя позоришь,
постыдись детей.
Да, такую урезонишь.
Всыпать бы плетей

Нервно звякает посуда.
Уронили таз.
— Тьфу, водила я и буду!
Ты мне не указ.!

Воздух пьян вином акаций,
медом майских лип.
что же ему делать, братцы?
Парень крепко влип.

Лето 1962г.
Таганрог, Тургеневский переулок.

Use Facebook to Comment on this Post

На душе беспричинная грусть.
День пройдет, не оставит следа.
И когда без причины смеюсь,
значит ли, что случится беда?

Никуда я уже не стремлюсь,
я устал от бесчисленных драм.
Значит ли – ничего не добьюсь?
Голова гудит по утрам.

Наступления ночи боюсь —
лезет всякая ерунда.
Рядом царство спасительных муз.
от судьбы не уйти никуда.

Пусть меня избивают, пусть,
Распластать я себя не дам.
Обессиленный снова очнусь
под эгидой «чувствительных дам».

И одна, та, что я позову,
мои раны омоет росой,
и под пляски харит уплыву
за русалкою с длинной косой.

Бездна скроет мои грехи
и откроет им новый счет.

Как к нам часто при жизни глухи,
и как часто посмертный почет.

13.01.1986г.

Use Facebook to Comment on this Post

Падает с крыш роса,
ближе к рассвету ночь.
Слышатся голоса,
мне готовы помочь.

В чём? — задаю вопрос.
Что все хотят они?
Волки! Хватают кость …
Мир — в лицемерии.

Может и вправду мир?
Слишком не равный бой …
Власть – это их кумир.
Сила – кумир не мой

Принять мне вызов что ль?
Цербер разинул пасть.
Мне б пересилить боль,
Сразу бы не упасть.

Темное царство теней.
Старые лысые пни.
Дальше трясина, за ней
скалы торчат одни.

Керры в трясину влекут.
«Крови!» — Им хочется пить.
Керры влекут на суд.
Так уж тому и быть.

Падает с крыш роса.
Злобная серая жуть …
Слышатся их голоса.
Когти вонзаются в грудь.

Падает с крыш роса.
День наступает вновь.
На пасти трехглавого пса
моя засохшая кровь.

Керры щекочут меня.
Керры хотят войны.
Нет ли покрепче пня?
Нет ли какой стены?

Только бы не упасть,
я еще многое б смог…
Так мне однажды власть
преподала урок.

11.08.1972г ночь

Use Facebook to Comment on this Post

Мой образ мыслей постарел .
душа — полынь сухая.
Огонь, что полыхал и грел,
теперь не полыхает.

Я шел сквозь дебри напролом,
взбирался в поднебесье,
но в небе не парил орлом—
мешала сила бесья.

Творец мне тайну приоткрыл,
зажег в душе лучину,
но сила та лишала крыл,
тянула вниз, в пучину.

Вцепившись в купол голубой
обеими руками,
всю жизнь сражался сам с собой,
и зрел под облаками.

Чтил свято Ленинский завет
и уважал Христовый.
Меня швыряло то в кювет,
то в культпоход крестовый.

Как мошка я летел на свет,
кружил, как лист кленовый.

Увы, все суета сует,
и ничего не ново.

Март—апрель 1997г.

Use Facebook to Comment on this Post

(послесловие)
Года спустя уж на пути в Россию,
погожим, но капризным майским днем
я оказался будто под огнем –
сыны героев «ноги уносили»
стараниями мудрого «мессии».

С нелегким сердцем уезжал оттуда,
возможно, что теперь уж навсегда.
Две ноты фа-минорного этюда
вбивали снова в рельсы поезда .

И день и ночь мне разрывали сердце
огромные и мрачные кресты,
вдоль полотна, как копья иноверцев,
торчали через каждых три версты.

И думал я: «Да что же с нею стало,
с давно мне полюбившейся страной?
Минет ли их  беда нас стороной?
А в мыслях все тревога нарастала.

Хотя мне и ясна была дорога…
Мы все тогда желали перемен,
но только уж не этого итога ,
который получили мы взамен….
…………………………………
Октябрь 1995г.

Use Facebook to Comment on this Post

Раз услыхав «Напевы» Сарасате,
подумал я о вечном вдруг, о том,
что неизменно остается свято,
а что святого делает скотом.

И мудрость, что проверена веками,
сомнительной тут показалась мне,
а может правда — истина в вине,
вот здесь она как раз в моём стакане?

Дна не познав, не воспаришь и ввысь.
Мой разум воспылал как сердце Данково.
И розовой мне показалась жизнь,
когда смотрел я сквозь бокал шампанского.

«Премудрости сосуд» испив до дна я,
вдруг к гениальной мысли прихожу:
«Я знаю то, что ничего не знаю»
и лавров никаких не заслужу.

А если ненароком кто-то спросит,
по простоте уверовав в талант:
«А кто это такой Вадим И. Росин?»
Заранее отвечу «Ди-ле-тант»

* — истина в вине (лат.)

01. 04. 1973г

Use Facebook to Comment on this Post