Vadim Rosin

рассказ
Она любила пленэры. Однажды он подошёл к мольберту и стал внимательно разглядывать эскиз.
— Нравится? – спросила она. Пёс повернул голову набок, вильнул хвостом и отошёл в сторону.
Потом он стал приходить в сквер снова и снова. Глядя на её работу, шевелил ноздрями. Убегал и снова возвращался. Она стала приносить ему всякие собачьи лакомства. Вскоре они подружились настолько, что уже не могли обходиться друг без друга. Наконец она поняла, что пришло время забрать его домой. К тому же отпала необходимость таскать с собой косточки и бутерброды. Теперь пёс регулярно сопровождал её на эскизы, иногда даже позировал художнице.
Прошло три года. Они настолько привыкли быть вместе, что уже не могли друг без друга. Она познакомила его со своими друзьями, с которыми он сошёлся так же легко, как и со своей хозяйкой. Одного лишь не мог принять, профессора из Академии Художеств, которому она напротив весьма благоволила. Элина выговаривала Джеку, так звали пса, грозила наказанием, но тщетно. Пёс рычал на профессора при встрече, видимо ощущал своей собачьей душой в нём соперника, а однажды (в её отсутствие) даже укусил гуру. Узнав об этом, она не выдержала и твёрдо решила избавиться от пса. Придя как обычно в сквер, где они занимались творчеством, она привязала к дереву ничего не подозревающего пса, и ушла.
Вскоре с ней самой случилась беда – попала в больницу. А время шло.
Она потеряла ему счёт. Возвратившись домой, Элина ощутила вдруг пустоту и в душе, и вокруг. И вдруг её как будто ударило током. «Джек! Как же он там бедолага?!» Быстро собравшись, она села в такси и помчалась к знакомому скверу, где оставила своего друга.
И тут она увидела среди одноразовых тарелок с пересохшей едой и миской с грязной водой, в которой плавали мелкие листики ясеня, серый силуэт, лежавший под деревом как прикроватный коврик.
Почувствовав знакомый запах индийского сандала, пёс с трудом оторвал голову от земли, поглядел в глаза хозяйки. Он как будто обрадовался её появлению. О, этот взгляд преданных собачьих глаз выворачивал ей душу. Именно в этот момент как будто какая-то искра пробежала между ними, но тут же погасла. Джек взглянул на неё с укором и испустил дух.

02.11.2021

Use Facebook to Comment on this Post

Говорят, на всё Божья воля. Он предопределяет нашу Судьбу. Если бы это было так! Частенько же в процесс вмешиваются другая сила, а чистая или нечистая, зависит от того кто за кем стоит. Так ли это, судить не берусь, чтобы случайно не накликать злых духов. Не зря ведь говорят «не буди Лиха пока оно тихо».
Одним число 13 приносит удачу, для капитана Клюквина (о нём как раз пойдёт речь в нашем рассказе) не только это число, но всё что содержало цифру 3, по его словам, приносило одни неприятности, главной из которых он считал своей женитьбой.
В 70 е годы штаб 32 армии располагался в Семипалатинске, а части её были разбросаны по всему Казахстану. Флора и фауна в этом краю я Вам доложу просто сказочная, достойна отдельного рассказа.
Для справки: больше половины территории республики, на которой свободно могли бы разместиться почти все государства Европы составляют пустыни и полупустыни. Четверть — занимают степи, и только чуть больше 5% – лесные зоны и горы. В центральной части находится «желтая степь» — Сары-Арка, а западнее от неё – Тургайское плато. Территория Казахстана настолько огромна, что она захватывает Уральские горы на Западе и Алтай и Тарбагатай на Востоке. На юго-западе располагается Плато Устюрт и побережье Каспийского моря. Восточная же часть упирается в северный Тянь-Шань.
Климат в республике большей частью резко континентальный. На юге температура летом достигает + 49 градусов, а на севере зимой может опуститься до — 57 градусов.
От сахарского зноя до арктического холода рукой подать. Не хватает лишь белых медведей. Хотя их с успехом могли бы заменить снежные барсы обитающие в горном Тянь-Шане.
В краю пустынь мне выпало «счастье» бывать летом. В песке можно не только жарить яичницу, но пожалуй и печь картофель, босой ногой лучше не становиться – непременно получишь ожог. Будучи в Баутино, я испытал на практике, после купания в море Каспии. К слову, вода, не знаю по какой причине, оказалась ледяная.
Что касается степной зоны, когда смотришь на бесконечную гладь уходящую за горизонт, берёт сомнение в том что Земля круглая. Ни бугорочка, ни кочки, одни солончаки насколько хватает глаз.
Встретился как-то нам среди ночи человек: добрые люди, в какой стороне Кулунда? Здесь родился, крестился, женился… задремал за рулём, куда-то свернул не пойму. Где-то в другом месте – уснуть за рулём, значит погибнуть, а тут – ни кюветов, ни канав – бескрайняя степь. Рассказали мне так-то историю:
Одинокий казах решил продать дом — сын позвал в Целиноград, теперешний Нурсултан, прости Господи. Дом посреди степи с тополем во дворе, и вокруг на семь вёрст ни души.
Покупатель:
— я куплю у тебя дом, но ты должен спилить этот тополь.
— зачем?
— степь не видно.
Правда, чтобы полюбить этот край не обязательно быть казахом.
Конечно в те годы казахи жили гораздо скромнее чем теперь. Обратился как-то один из них с просьбой привезти землицы на крышу. Нам ведь это ничего не стоило. Экскаватор зачерпнул пару-тройку ковшиков целины, самосвал выгрузил и крыша готова. Люди на всей Земле одинаковы, благодарят, чем смогут. Наш пригласил в свою землянку, разлил «Московскую особую» по стограммовым стопкам, на закуску чай (без сахара), лаваш с топлёным маслом. Нас, как уважаемых гостей, он посадил за стол на лавку, сам же сел в позе лотоса на циновку. Говорит: мы так привыкли.
Вот таким образом наши воины проявляли свою доблесть. Хотя, доблесть — понятие относительное. Одно дело помочь аборигенам, а другое – истреблять здешнюю фауну, охотиться на сайгаков с автомобилей. Как сказал Владимир Семёныч : «Эту бойню затеял не Бог – человек». Наши «охотники» истребляли отнюдь не хищников словно врагов Отечества изматывая, загоняя их до смерти высокоскоростными ГАЗ-66, ЗИЛ-130.

Мы не делаем зла.
Мы не режем ягнят,
не приносим вреда,
почему же казнят
люди нас без суда?
Гонят нас по степи
на широкий простор,
свет глаза нам слепит,
душу вынул мотор.
Страх сочится из пор
от светящихся трасс.
Нас стреляют в упор,
в спину, в профиль и в фас.
Прислониться б к кусту
от губительных фар!
Кровь вскипает во рту
превращается в пар.
Сзади крики: «Ату-у-у!»
Я не чувствую ног.
«В темноту, в темноту…
не сдавайся, сынок,-
мне сигналит вожак,-
будь же ты молодцом,
мне уж не убежать —
начинили свинцом,
ты же будь молодцом»

Он рванулся… прыжок…
своей смерти назло
Кровью залит движок
Его тело вросло
в лобовое стекло.

Ну же, дети степей,
вы не знавшие плеть,
чашу воли
испей-
те,
Да,
надо успеть…

Сайгак (кто не знает) – разновидность антилопы, обитает в Средней Азии. Раньше его популяции встречались и на Кавказе, и в европейской части СССР (в Астраханской области, в Калмыкии), теперь этот вид животных занесён в красную книгу по причине массового истребления. Как тут не вспомнить «Охоту на волков» с вертолётов Владимира Высоцкого. Здесь же «охота» велась с автомобилей. Выслеживалось стадо, а затем начиналось преследование и расстрел. Сайгака очень трудно догнать даже на автомобиле, он развивает скорость до 80 км/час. Наши господа ахвицера и товарищи прапорщики, не смотря на строгие запреты начальства, случалось тоже принимали участие в травле этих животных. Поедут бывало проверять караулы на дальние рубежи, как не порезвиться. Очень уж велик соблазн. Это чеховскому персонажу стыдно перед собакой, а нашему современнику только в кайф. Да и трофей (рог мужеской особи) привезти «на большую землю» очень даже лестно. Правда, если это станет известно командованию, пощады не жди. Гауптвахта — самое малое что может ожидать охотников за антилопами. Одна загвоздка – офицерская гауптвахта только в Семипалатинске, а туда – не менее 400 км. Потому наш комполка договорился с местным начальником УВД, майором милиции Калтымбековым Магометом Усмановичем и тот принимал штрафников с большим радушием.
Но об этом чуть позже.

Капитан Клюквин, кстати, был не то чтобы охотник, но любил погонять зайцев во время ночных выездов. Техника простая – заметил зайца на пути, включил дальний свет и начинай преследование, тот уже не свернёт бежит в полосе пока не встретится с бампером. Признаюсь мне претила такая «охота».
Клюквин был душой компании, весельчак, пьяница и баламут. Шага не сделает чтоб кого-нибудь не разыграть.
Идёт, к примеру, навстречу сослуживец, он ему:
— Я твою фотографию видал.
Тот не ожидая подвоха:
— Где?
— На трансформаторной будке, Вооо! – изображая знак «не влезай — убьёт»

Бывало напьётся и в гарнизонную гостиницу – от сторонних глаз, проспаться.
Прибыл к нам на службу врач капитан Абдурахманов. Знакомится со всеми, кто находился в комнате в данный момент: Николай Иванович.
Протягивает руку Клюквину:
— Николай Иванович.
Тот, ещё не продирав глаза, увидел азиатскую физию:
Что?! Ты скажи как тебя по-настоящему звать!
— Кахрамон.
— Ну так и скажи Ахламон .
Полагаю вот из-за таких шутников и прочих «Великороссов- Держиморд» наши азиатские братья по разуму не долго раздумывали в 91 ом, когда появилась возможность уйти в свободное плавание.
Разыгрывал он не только подчинённых, друзей, но и умудрялся шутить даже с командирами.
— Товарищ майор, тут приходили вас искали двое! (это он пропагандисту полка)
— Кто?
— Один с кадилом и двое с лопатой.
И ему сходило с рук.
Будучи дежурным по части: докладывает и.о. командира:
— «Товарищ п/п-к во время моего дежурства происшествий не случилось, за исключением Жучка сдохла!» Кто же не знал армейскую шутку про Жучку*:
— Когда ты уже будешь серьёзным, Клюквин? Что у тебя тут творится? (Около штаба вели прокладку кабеля и ещё не зарыли)
— Товарищ полковник, щас здесь будет ровно.
— Ох допрыгаешься ты, капитан.
И допрыгался таки. Однажды (из ревности) разукрасил жену как новогоднюю ёлку.
И кого ревновать. Она работала гарнизонной поварихой, рано встаёт, идёт в столовую, сделает заготовки к завтраку, бежит домой, отправить детей одного в школу, другого в садик.
Он же как-то проснулся в 7 часов – её нет. Видно не с той ноги встал: «иб…ся сука», ну и вломил ей по приходу.
На сей раз ему не сошло, пришлось таки познакомиться с Магометом Усмановичем.
Её в госпиталь, его на «гаутвахту» на 5 суток.
О как же обожал нашего брата сей блюститель закона по гражданской части.
Первое, с чего начинал этот «чингизхан», собственноручно срезал пуговицы на брюках арестанта со словами «дэржи штаны». Но самое интересное было потом, когда сердобольная жена приносила мужу передачу, нащальник принимал котелок с пловом или с супом, запускал туда потную пятерню, снимал пробу, вылавливал самое вкусное, и затем, вытирая жирные пальцы о край посуды, протягивал арестанту: «на, ещь». Какой там уже «ещь».
Проштрафившиеся офицеры чуть ли не на коленях умоляли командира: «всё что угодно, голубчик: строгача… вплоть до неполного служебного, только не отправляйте в КПЗ к Магомаду.
Известно, честь у восточных славян испокон веков ставилась превыше всего. Это отразилось и в Судебнике Ярослава Мудрого «Русской Правде». К примеру, за удар кулаком равным равного (по статусу) обидчик платил, помнится, штраф от 3 до 5 гривен, тогда как за удар батогом аж 12. Так уж издревле повелось, русский человек готов терпеть боль, муки, всё что угодно, только не унижение. В Российской Империи не только в знатных кругах, но и в простонародье, обида причинённая в драке считалась менее тяжким оскорблением нежели обычная пощёчина.

——————

* Ком.полка:
— Какая Жучка?
-Да наша собака, караульная.
— постой-постой, а от чего она сдохла?
— конины объелась
-какой конины?
— да наш же Пегий околел, всю ночь на нём воду возили.
— зачем?
— как, а вы разве не знаете, штаб тушили.
— а где нач.штаба?
— штаб сгорел, знамя сгорело, начальник штаба застрелился.

.

Use Facebook to Comment on this Post

Командир дорожной роты капитан Крикун заходит в расположение.
Дежурный: Рота, смирно! Товарищ капитан, во время моего дежурства происшествий не случилось. Дежурный по роте младший сержант Синицын.
— Дайте вольно.
— Вольно!
Офицер внимательно вглядывается в лицо сержанта и вдруг багровеет: «бакенбарды отрастили, лёгкой жизни ищите, за решётку попадёте» — логическая цепь выстроена, верно ли? Что ж, от тюрьмы да сумы… В сопровождении дежурного через спальное помещение он проходит в умывальник и туалет. Заметив беспорядок, который на ходу спешит устранить дневальный, орудуя самодельной шваброй, не обращая внимания на вошедших, ротный кривится, бормочет: «гав –о и доски» и покидает помещение.
Если капитан Крикун приходил загазованный, то непременно начинал наводить порядки. Как-то заявился перед самым отбоем. Отпустил старшину и стал проводить с личным составом воспитательную работу, учить молодёжь уму-разуму. Когда капитан «принимал на грудь» в нём просыпался Макаренко. В тот день он был что называется вдрабадан.
Он ходил вдоль строя, опираясь на суковатую палку. Если бы не она, трудно сказать… Командир смотрел прямо таки свирепо, исподлобья и тростью подравнивал строй, и если кто высовывался бил по ногам.
— Товарищи солдаты, запомните, первый и главный пункт Устава Внутренней Службы: «командир всегда прав». Если вам кто-то скажет, что командир не прав, читай первый пункт. А что там написано?
Голос из строя: командир всегда прав.
— Правильно. Молодец. Я твою фотографию видал?
-Где, товарищ капитан?
-На трансформаторной будке, — ротный изобразил череп с перекрещенными костями как на пиратском флаге, при этом едва не свалился на пол. Потом долго ещё разъяснял «салагам» положения устава, на которых «зиждется воинская дисциплина и обороноспособнось Родины. Солдаты молча слушали высокопарную речь о «высоком призвании…, воинском долге…», попросту ахинею, которую нёс их «отец родной», с трудом ворочая языком. Наконец, видимо сам устал, он заявил: значит так, бойцы, сейчас я иду домой и если моя Люська мне не даст… я приду, буду вас е…ть! Всем всё ясно?»
Вполне понятно, какая же уважающая себя жена захочет приласкать это пьяное недоразумение.
И офицер сдержал своё слово. Пришёл он в расположение ещё более свирепый часа через два, когда все уже десятый сон видели. Тут-то всё и началось. Подъём –отбой, отбой-подъём и так до 10-12 раз…, причём на время – пока горит спичка. Не уложившимся, кого доставал, давал пинка, украшая процесс обучения и воспитания яркими пассажами из матерных слов, от которых солдаты падали со смеху.
На собственном опыте я убедился, чем больше самодуров в армии, тем крепче дисциплина. Боеготовность – тоже наверное. Настоящий командир не только на первых порах, а в течение всего времени службы не даёт расслабиться личному составу ни на минуту. Когда у тебя сегодня марш дневной, завтра — ночной, послезавтра полоса препятствий с полной выкладкой, в противогазе, забываешь обо всём, до койки бы доползти. Со старшиной Бизюмой «бойцы» хоронили окурки за 10 км от расположения. Это был натуральный Калигула. А до чего изобретательный по части наказаний. Но умел так обставить дело, убедить, что если силуминовый кран не будет гореть «как котовы яйца», то о боевой готовности можно забыть. Он обладал удивительной силой внушения думать только о службе и ни о чём более. Когда этот «самурай» ночевал дома, а когда в своей каптёрке, никто не знал. Если он давал задание выдраить туалет(с применением соляной кислоты), естественно до блеска, он рассказ сопровождался показом, чего нынешние младшие командиры не делают, боятся испачкаться. Этот вставал, осматривал поле деятельности,
указав на недостатки, уходил досыпать, тогда как солдат снова брался за дело, стремясь хоть часок выкроить для сна. Пять утра — до подъёма ещё есть время. Быстрее к старшине. Тот поднимается, приходит на «объект», скрупулёзно осматривает «фронт работ» и без 15 шесть благосклонно разрешает отбиться. А ровно в шесть вы уже слышите противный скрипучий голос и видите рачьи глаза сверлящие вас насквозь.
Справедливости ради стоит сказать, что требовательность их всегда сочеталась с отеческой заботой.
Случалось устраивали подчинённым культпоходы в цирк, в театр и даже на шефские вечера. Это давало лишний повод и покуражиться:
«А в кино нас водить будуть,? , — возмущался бывало старшина Бизюма, — а на случный пункт нас водить будуть? Одни пьянки да гулянки у вас на уме. Застоялые жеребцы, кросс по вам плачет!».
В отличии от него, добродушный хохол старшина Палий, не занимался ничем подобным. Бывало увидит, солдат «скучает» сразу находит ему дело: «товарищ солдат, ну шо вы ходытэ нудэтэсь, идить я вам задание дам. Ото цей мусор пэрэнэсыть суды, а завтра мы ему настояще мисто придумаем».
Однако порой их забота выходила боком. «Бойся данайцев дары приносящих».
На притчу «Замполит, что мать родная, командир отец родной», у солдата было своё понимание: «На хрена родня такая, лучше буду сиротой!»
В школе младшего комсостава старшина Хворост бывало не спустит солдата с табурета, пока мундир не будет на нём сидеть как на манекене.
Тот уже изнемогает: Товарищ старшина, нормально.
— Старшина Форост знает сам когда хорошо.
И «экзекуция» продолжается, сопровождаемая лекцией о портянках:
— Зимняя портянка хорошо вырабатывает тепло и впитует в себя влагу.
Летняя портянка так же хорошо вырабатывает тепло, но она его не удерживает, — подытоживает бывало старшина, подкрепляя свой постулат красноречивым отрицательным жестом указательного пальца правой руки. Академик!
Если подняться выше согласно табели о рангах – увидим то же самое.
Командир танкового полка полковник Макеев лично проверял у офицеров «заначку» и если у кого не оказывалось, «стыдил», поносил: «Вы мне смотрите! Доиграетесь… похоронить будет не в чем!»
Однажды «черно-бело-бордюрный» танковый полк удостоил своим вниманием зам командира дивизии по огневой подготовке полковник Лелюшенко (сын известного маршала бронетанковых войск, ранее мне приходилось встречаться с его племянником – человек высокой культуры). Сын – полная противоположность своему двоюродному брату.
Дежурный по КПП: «Товарищ полковник, разрешите узнать цель вашего прибытия?»
— Узнайте, товарищ сержант, — и поехал к штабу.
Навстречу выбегает (успели предупредить) зам командира полка подполковник Колодий. Докладывает.
Проходят в штаб.
Лелюшенко, казалось, рассеянно слушает доклад о состоянии дел в полку, оглядывается по сторонам.
Вдруг говорит: ну ка прикажи принести стол и табурет.
Колодий отдаёт распоряжение дежурному по штабу.
— Ставьте здесь (напротив плафона), Колодию: Залазь.
Тот кряхтя взбирается с табурета на стол. Лелюшенко сам подаёт ему табурет.
Тот взбирается выше.
— Видишь?
— Вижу.
— Что ты там видишь?
— Пыль (на плафоне).
— А теперь напиши х…й и слазь.
Чем не Чапай.
Мне довелось как-то (в музее) видеть анкету заполненную собственноручно Василием Ивановичем, после чего стала понятна природа анекдотов о нём.
«Образование – почти безграмотный.
Отчислен из академии из-за отсутствия по неизвестной причине.
Принимали ли участие в работе партийной организации и какое? – да, принимал, лично сформировал шесть полков»…..
Это конечно Вам не взносы собирать.
Требовать «серьёзности» от офицеров в среде равных себе не стоит.
Что там капитаны, майоры? — генералы играют «в жучка» на сборах и дурачатся как дети.
Командир дорожной роты капитан Крикун, пьяница, дебошир, «матершинник и крамольник» безбашенный, но случись, жизнь отдаст за солдата не раздумывая. Рассказывали, как он вытащил солдата из ледяной воды, когда наводили переправу через Одер, а потом водкой из своей фляги отпаивал, чтоб не заболел. Потому то, не смотря на его самодурство, никто на него не жаловался, разве что жена.
А дело было так. Собрался наш герой в гаштет – попить пивка. Его боевая подруга: -Я тоже пойду.
— Нечего тебе там делать, там одни мужики.
— Но я посижу лимонаду попью.
Увязалась, нет спасу:
— Я с тобой.
— Никуда ты не пойдёшь, принесу я тебе лимонаду.
Не тут то было.
Поворотил плечом, Люси — юзом по полу, ударилась о диван. Разрыдалась и пошла …. жаловаться на мужа. Куда? — К замполиту, куда же ещё.
Не случайно появился даже анекдот:
Муж жене: не был бы я партийный, убил
Жена: Слава КПСС, слава КПСС!
Так вот капитан Крикун не будь дураком, быстренько сбегал в «чепок», «принял на грудь», пришёл домой, разделся, улёгся в постель, взял конспект и лежит читает.
Слышит стучат.
— Войдите.
Входит замполит:
— Товарищ Крикун, так мол и так, Вы же примерный офицер, как вы могли, как, мол, вам не стыдно, почему вы, дескать, ведёте себя в быту недостойно? Вот вы избили свою жену… и она теперь боится домой возвращаться.
— Так заберите её к себе, товарищ майор, пока ваша жена не приехала, а мне не мешайте готовиться к политическим занятиям…
Замполит пробормотал что-то типа: «я этого так не оставлю» и ушёл обескураженный….
На следующий день совещание.
Всё как обычно, текущие вопросы, рутинная повестка.
После того как был отпущен младший комсостав,
вопрос «Об аморальном поведении командира дорожной роты капитана Крикун», оставили напоследок, «на закуску» так сказать.
Замполит излагает суть дела.
Выслушав его, командир части:
— Товарищ Крикун.
— Я — наш герой вскакивает, принимает стойку «смирно», руки прижав по швам.
— За что вы избили свою жену? – строго спрашивает командир.
— За незнание устава внутренней службы, товарищ (подполковник произносится как полковник) — чётко рапортует тот.
Долгая пауза.
Офицеры буквально офонарели.
Командир части, видимо сам не зная смеяться ему или плакать, выдавил наконец:
— Садитесь.
Собрание окончено.
— Товарищи офицеры, — командует командир части.
Все расходятся.

Use Facebook to Comment on this Post

из цикла «Мои университеты»
Известный американский физик Ричард Фейнман – личность незаурядная своеобразная, как в мыслях так и в поступках. Альберт Эйнштейн играл на скрипке, Ричард Фейнман – на саксофоне и на ударнике. Роднит их то, что оба они – большие учёные и большие дети, для которых занятие наукой – игра.
На этом принципе строилось и преподавание физики профессора Калифорнийского Технологического института Р. Фейнмана, о чём свидетельствует его IV томный курс лекций по физике, вышедший в СССР в 12 томах.
«Если в Третьей Мировой войне будут воевать атомными бомбами — цитировал профессор автора теории относительности, — то в последующих будут воевать дубинками, и будет вращаться наш земной шарик и долго-долго на нём будет пусто и тихо». И следуя логике учёного, продолжал: «если же волей случая, из космоса или путём длительной эволюции на Земле опять возродится разумная жизнь, то ключом к разгадке нашей цивилизации может стать одно лишь слово – АТОМ.
Итак, атом – основа всего сущего. И о том советовал крепко помнить наш «добрый гений», учитель физики Николай Семёнович, подкрепляя свой постулат шуткой: «а вы знаете, что 90 про’центов до’центов говорят «атo’м» и лишь 10 процентов говорят «а’том». Младшие классы он обучал математике, в старших преподавал физику. И вдруг нарисовался в техникуме. Сразу вспомнились его присказки: «Вы, ворона бескрылая, как вы попали на четвёртый этаж!?», «а вот вам, видите: Сотниченко… гусь тоже …, «не всякие подобные треугольники равны, не всякие равные треугольники подобны» Математическая логика его строилась на великой (китайской) мудрости: «ежели мы подойдём к одной стороне, то увидим одну сторону, ежели подойдём к другой стороне, мы увидим другую сторону. Отсюда следует прямая истина, что к какой бы мы стороне не подошли, мы ту сторону и увидим». Подобные шутки-прибаутки сыпались из него как из рога изобилия.
Учились же по принципу: мы ему не мешали вести урок, он нам… заниматься своими делами. Ощутил я всю пагубность метода Николая Семёновича только с приходом нового учителя Виктора Ананьевича, когда засветила на горизонте пара в четверти. Этот полуслепой человек, оказался настоящим мудрецом с железным характером, не допускал никакой клоунады на уроках, каждое слово у него подкреплялось делом. Слабая власть портит, развращает людей, тогда как строгость способствует полной самоотдаче. Эту истину я усвоил ещё тогда, в пятом классе.
Встреча с Николаем Семёновичем в новой ипостаси вызывала смешанное чувство. Наступали опять весёлые времена. Но я не знал радоваться мне или огорчаться — опять потянуло к ничегонеделанию, что могло отразиться не только на оценках, но и на стипендии.
«Ворон бескрылых» заменили «господа студенты», а учебники Ларичева, Пёрышкина с Родниной – Тареев с Михайловым.
— Не читаете Тареева, не читаете, господа студенты, выговаривал бывало нам Николай Семёнович.
На уроках физики он ставил в тупик «господ студентов» вопросами вроде: «Что такое Луна? Выслушав массу ответов самых невероятных: «спутник Земли, звезда, планета, небесное тело, болид, космическое тело», заинтриговав таким образом всех, Николай Семёнович констатировал: «Луна — свидетель всех свиданий на Земле» и потирая руки улыбался довольный.
Любил Николай Семёнович до самозабвения подшучивать над нашим братом, ставить в тупик:
— Девушка, когда у вас спрашивают «сколько время?» не вздумайте отвечать: вчера в Харькове был дождь.
— «нельзя горячую сковородку лизать языком» или «не следует и садиться на горячую плиту».
Нередко скатывался до примитива: «вот было весело, когда нашей маме ногу оторвало…»

Электрорадиоматриалы – это изоляторы и проводники, ещё и полупроводники, которые входили также в курс физики и радиотехники, поэтому не требовали от нас больших умственных затрат и проходили очень весело.
— Были ли вы Метро? – спрашивал учитель.
— Дааа!, — кричат все, хоть и мало кто был в Москве.
— Наверное видели, сколько там идёт кабелей?
И я тут же представил себе сверкающие позолотой и мрамором вестибюли Метрополитена и молодых мужчин, шествующих стройными рядами в Московской подземке.
От него мы узнали, что кабеля бывают наземные, подземные, воздушные, подводные, а ещё бывают кабеля резервные. А бывает, что «кабеля и на стенку вешают»… Представлялось как несчастного кобеля «приговорили к стенке», видно пули пожалели.
Бывало что и доставалось нам на уроках от Николая Семёновича.
Особо он держал в поле зрения любителей «поиздеваться над наукой», давал себе волю – буквально загонял в угол.
— Девушка, назовите какие вы знаете изоляционные материалы?
«Студентка»* начинает перечислять: кожа, резина, стекло, бумага, текстолит (тогда еще о полипропиленах ни сном ни духом), текстолит, …» (уже было), останавливается в задумчивости.
— Ну-ну, — поощряет её учитель, — дальше, милая, что же вы остановились?
Та напряжённо морщит лоб, устремляет милый взор к потолку, пытается восстановить в памяти заученное.
Николай Семёнович кажется искренне хочет помочь девушке наводящими вопросами:
Вот скажите у вас есть парень… друг, с которым вы встречаетесь?
— Да.
— Ну вот когда вы приходите к нему на свидание, что вы делаете.
— А, вспомнила, эбонит! – неожиданно вскрикивает та.
— Целлулоид, девушка, — улыбается Николай Семёнович, — а эбонит это уж потом….следует по алфавиту,- добавляет он под весёлый хохот аудитории.

* — учащиеся техникума — это не студенты.

Use Facebook to Comment on this Post

рассказ

— Нина, у тебя дома есть лилипуты?
-Какие лилипуты, Егор?
-Ну, маленькие такие лилипуты, завелись у меня. Я их гоню, а они ни в какую – не уходят. Прячутся, дразнят меня. Я просто уже не знаю, что делать, как их вывести.
Пробовал водой на них брызгать, а они убегают, прыгают на кровать. Рожи мне корчат.
— А как ты на них брызгаешь?
— Ну из пластиковой бутылки, пульверизатором. Разбрызгивает хорошо, но не помогает. Газ что ли пустить на них.
Нина Петровна, услышав про газ, встрепенулась.
— Ты вот что, Егор, не вздумай, сам можешь травануться. Знаешь, ты дай мне телефон Марины, я ей позвоню и мы всё уладим с твоими лилипутами, вместе постараемся их выгнать.
Марина, дочь Егора Гавриловича, давно жила отдельно.
— Нее, не надо беспокоить Марину. Она занята. Ну Игоря, (сына) попроси помочь, он меньше занят. Пусть приедет. Их же много, ты говоришь, боюсь сам ты с ними не справишься.
Так незаметно за разговором они вошли в квартиру. Телефон дочери Егор Гаврилович отказался дать соседке.
-А давай позвоним в социальную службу.
-А чем они помогут?
-Ну может в санэпидем станцию… давай позвоним, они же тараканов выводят, может и лилипутов твоих выведут .
А как им звонить?
Нина Петровна пошла на хитрость:
— ну я не помню, давай посмотрим в телефонной книге, сказала она, «листая» телефон хозяина. Стала будто звонить несуществующим абонентам, и незаметно добралась до номера Марины.
Егор Гаврилович, мужчина восьмидесяти четырёх лет, три года тому похоронивший жену, все это время пока что держался молодцом, но потом всё чаще его стала навещать «госпожа Паранойя».
На вопрос соседей «Как папа?»
Сын отвечал удручённо: «Маразм крепчает».
Приехала дочка.
Говорили о проблемах отца без него.
Нина Петровна настаивала на необходимости поместить его в клинику.
— Его не берут, — сетовала Марина, – говорят, после 80 досматривайте дома.
— Ну ты же понимаешь, что это чревато. Он же может нас всех взорвать.
Наймите сиделку, если сами не можете за ним присматривать. Он же получает не плохую пенсию как военный, я слышала, побывавший в горячих точках… и после восьмидесяти всем платят надбавки.
Егор Гаврилович (по секрету) сказал, что пенсию его получают дети.
Нас волнует вопрос:
Что сделано?
А ничего. Пока мы с Егором Гавриловичем безуспешно боремся с лилипутами.

Use Facebook to Comment on this Post

Электричка «Таганрог — Ростов». Пассажиров в вагоне немного. Выбираю местечко поуютней, у окошка справа, чтобы время от времени поглазеть на природу.
Женский голос из репродуктора: «Сыледущяа остановка остановачная плащадка Бисиргенавка» Непродолжительная тишина. Сосредоточиваюсь на приятной мысли… Тот же голос: «Сыледующая остановка остановачная плащадка Варэновка. Граждане пасажиры, наш электропоезд следует до станции Ростов Пригородный. Переходя на другую платформу будьте внимательны и осторожны, не перебегайте через путя. Выиграете минуту — потеряете жизнь». Несколько минут тишины. Утопающая в дымке голубая гладь Таганрогского залива. Расслабляющие лучи весеннего утра навевают дремоту, которую тут же прерывает динамик: «Остановка Прыморка!» Мало помалу вагон заполняется.
Рядом мирно беседуют двое, видимо рыбаки:
— а я прошлый раз тры круглячка отаких вота узял, сем краснопёрочек узял…
— де ловил?
— да тута.
— не гоняют ачуры.
— та я ж на удочку….
Море уплывает куда-то в сторону. Из-за густых тополиных зарослей показались камыши и вот он родимый Дон Батюшка перед глазами.
Одни выходят, другие занимают свободные места. Всё как обычно.
Напротив садится мужчинка лет тридцати. И поехали-пошли с места в карьер:
— мысли записываешь?
— записываю мысли.
— глубокие мысли записываешь?
— глубокие мысли записываю.
— я тоже глубокие мысли записываю, я не глубоких мыслей не записываю.
Станция Хапры — две трети пути позади. Пользуясь случаем перехожу в другой вагон.
Там всё тоже: рыбаки, куркули, люди пытливого ума и среднего достатка.
Ростов Пригородная. Проходим через турникет. Теперь только так.

*

Троллейбус. На остановке входит мужчина лет… постарше семидесяти. Мой приятель татарин, тоже не молодой, поднимается с места: «садитесь пожалуйста»
Вошедший возмущается:
— а что это вы мне место уступаете? Я что больной?
Миедин (так звали моего приятеля) отвечает:
— откуда я знаю, что вы больной…
— Я вам не больной.
— А я и не говорю, что вы больной.
— А тогда чего вы мне место уступаете?
Тут «дядю Митю» (так все наши сотрудники называли Миедина) прорвало:
— Вы думаете я вам место уступаю, потому что я вас уважаю? Нисколько я вас не уважаю, потому что я вас не знаю, и знат не хочу, — уточняет он. Я уважаю ваш возраст, поэтому и уступаю вам место.
Этот аргумент (упоминание о возрасте) совсем не понравился мужчине.
Он вспыхнул:
— и сколько по вашему мне лет?
— Ну… вы наверно старше меня…
— На сколько?
— Ну лет на десят, на пятнадцат.
Того аж подбросило, ибо дяде Мите после ночного дежурства можно было дать все семьдесят.
— А что вы так разволновались? Вы же мужчина, старый человек, а ведёте себя
как женьщина. Не хотите садится – не садитесь.
У нас на Востоке так принато — уступат место старшим.
Мужчина отвернулся и притих.
Дальше ехали молча.

*

Ещё один эпизод рассказала мне моя знакомая.
Еду как-то, говорит, утром рано на занятия. Троллейбус переполнен, люди негромко переговариваются между собой. Кто ещё не проснулся, кто-то досыпает повиснув на соседа.
Слышу, говорит, на площадке мужской голос: женщина, вот вы ко мне прислонились, а у вас там что-то тёпленькое.
Женский голос: та тише.
Вагон насторожился и прислушался. Стало совсем тихо. Все ждут продолжения.
— Ну что тише?
— А то…говорю вам тише.
Ну что тише, что тише! — не унимается тот, — не тёплое, а я бы даже сказал горячее… Что это у вас там такое… обжигает?
Растерянный голос:
— Супчик, взяла на работу.
Вагон вздрогнул и зашёлся хохотом.

*

Одесса. Троллейбус. Кондуктор при исполнении: «Граждане проходите, проходите в салон!».
Потный веснушчатый амбал:
— Ну ты заладила в натуре, не проходим что ли?!
Голос с задней площадки:
— Ща как дам по рогам!
— С кем ты там беседуешь? – видимо приятель.
— Да вон стоит козёл, газеткой веется, интеллигент проклятый.
— С чего ты взял?
— Чё?
— Шо интеллигент.
— Да надушился падла шипром, тянет на весь афтобус.
На остановке с божьей помощью вскарабкивается в троллейбус пожилая дама.
Женский голос: «Пропустите, пропучтите эту бабушку, пусть она сядет, потому чьто она с палочкой… (а без палочки значит хрен с ней, может постоять)
Народу прибывает. Градус атмосферы повышается, тональность и звук в пересчёте на герцы и децибелы тоже…
Вошедший: можно я это поставлю… это… среди тут?
— Куда прёшь? Я могу и ножом поронуть, — рвёт рубаху выходящий из вагона мужик.
Голос из толпы:
— Та иди, иди, уже, лось, смотри шоб тебе самому рога не отломали. Ножом грозит сука.
Отчаянный голос сухощавой старушенции:
— Ну чьто ви на меня навалились, я же не могу всех видержать.
На помощь приходит… остановка, «узловая»
Кондуктор: «Прии-вооз».
Выходим купить закусить, выпить уже… разжились по пузырю на брата. Вечером поезд. Ехать целую ночь.
Идём по рядам, где продают квашеную капусту. Громадные дубовые кадки заполненные отменной продукцией. Глянешь – слюнки так и текут.
— Пробуйте-пробуйте!
Чего тут пробовать, — говорю спутникам, — берём да и всё.
Рядом вертится небольшого роста в потёртом пиджачке одессит и негромко так, доверительно нам на полном серьёзе: эту капусту не надо брать.
— Почему?
— Это не та капуста.
Пожав плечами идём дальше. В следующей кадушке капуста ух… загляденье, пересыпана морковочкой. Так и просится в рот сама.
— Пробуйте, — говорит дама.
Отчего ж не попробовать. Пробуем, чтоб прекратилось слюноотделение – вкус отменный.
Однако тот же голос предостерегает: нет, эту капусту не берите.
— Почему?
— А вы приглядитесь к ней и поймёте. Она не так хрустит. И солили её неправильно.
Нечего делать, идём к третьей бочке. Сюжет повторяется. Идём дальше по ряду, почти наелись уже. В полной растерянности останавливаемся где-то ближе к концу около капусты в молочных бидонах, не такая аппетитная, на вид сероватая…
«Гид» в шаге от нас, как привязанный.
Пробуем. Капуста откровенно говоря не очень.
Ну а эта как? – спрашиваем.
— Это то, что надо. Берите, не пожалеете.
— Ясно.
Возвращаемся к началу ряда, к дубовым кадкам и берём ту что приглянулась.
Зазывала (ни у кого уже не вызывала сомнения роль этого субъекта) разочарован.
Идём выбирать огурцы руководствуясь собственным вкусом.

*

Лиепая. 1962 год, месяц декабрь. Автобус №4 следует из центра в сторону Судоремонтного завода. Возвращаемся на базу (теперь уже можно говорить открытым текстом) подводных лодок. К слову, такую же базу мы оставили со всей инфроструктурой в Палдиски, что под Таллином, а также крупнейший порт в Клайпеде.
Да мало ли ещё куда вкладывал Союз, создавая блага братским народам.
Видя, как ускоренными темпами идёт реставрация музеев и библиотек в Вильнюсе, Тарту, как поднимаются корпуса Санаториев Паланги, жилые дома, мне невольно вспомнилась убогость и бездорожье Курско-Орловщино-Брянщины, где и по сей день «вязнут лошади по стременааа». Наши прибалтийские братья спешили урвать от общего
пирога по принципу «куй железо не отходя от кассы».
А теперь они говорят, что мы им должны, называют баснословные суммы, это вероятно за то что строили им фабрики, заводы, дворцы… Как раз в этой связи и припомнился мне диалог в автобусе, том самом №4, двух подвыпивших русских мужиков:
— садитесь девушка.
— палдес (по-латышски значит «спасибо»)
— слушай она тебя балбесом назвала.
— не может быть.
Мы, южане, привыкшие к базару в общественных местах, ощущали теперь какой-то дискомфорт от дышащей затылок тишины.
И вдруг, с задней площадки звучный голос:
— красивый я?
— нну не плохой.
— нет ты скажи, скажи!
— нну не плохой.
Некоторое время несли какую-то «чудную» околесицу, затем, голос того, который начинал:
— кто русскую кровь пьёт?
— никто.
— никто?! все пьют!

Что тут скажешь? Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке.

*

Едем с Антошей, трёхлетним сынишкой, в троллейбусе на детских местах, — рассказывает подруга, — напротив беременная женщина, похоже на сносях.
Мальчик внимательно глядит на живот женщины, а затем, хитренько улыбается, переводит взгляд на меня и гладит по животу.
— Антоша, что там? -спрашиваю.
— Вкусный ужин.
А тётя, надо полагать, ела что-то должно быть не такое вкусное, вот у неё и раздуло живот.

продолжение следует

Use Facebook to Comment on this Post

из цикла «Мои университеты»

Проходят годы, а всё что связано с детством, со школой
так свежо в памяти, как будто это было вчера. Помню свой класс незабвенный 4 б Таганрогской СШ №32, куда судьба занесла меня из Майкопской НСШ №11. Новичка приняли нормально, без бойкота, но дня не проходило без провокации со всеми вытекающими. То чернилами обрызгают, то пером уколют, то подножку подставят или портфель украдут… Теперь у одноклассников более изощрённые формы — иезуитские, технический прогресс даёт о себе знать. Тогда же было проще. Он тебе подзатыльник, ты ему в личико. После чего следовало предложение:
— выдим стукнимся?
— выдим!
Проблема решалась просто. После уроков — поединок, без поблажек.
Условие выставляют дуэлянты: до первой крови или до первой слезы.
Пахомов, Галицкий, Надолинский, Степанов, Браганец, Харитонов. С последним «переигрывали» дважды по причине несогласия одной из сторон из-за обильного кровотечения из сопатки. Вынудил я всё же Юрку заплакать.
Не могу сказать, что этот бой был последний, но провокации прекратились как-то сами собой. В 5 классе я стал как бы своим, хотя по-прежнему ни с кем близко не сходился.
А сколько нам открытий чудных сулил этот учебный год. От физика мы узнали о природе молний, почему вода не выливается из перевёрнутого стакана, прикрытого листком бумаги; от географа — о природе гейзеров и вулканов, землетрясениях, приливах и отливах, муссонах и пассатах, странах и континентах и ещё много чего.
А учительница истории Раиса Владимировна Крашенинникова (в замужестве Соколова) совершенно покорила нас мифами Древней Греции. Но больше всех мы любили учителя рисования Мозалова. «Рабочий шум» во время установки моделей, раздачи задания заканчивался довольно быстро, по взаимному согласию, и начиналось священнодействие.
Пацаны сидели уткнувшись в альбомы, сопели, накладывая светотени, а Виктор Архипович приступал к рассказу. От библейских притч до Джека Лондона, от Ивана Грозного, прозванного Васильевичем, как говорят французы, за свою чрезмерную жестокость, до Петра Первого, прозванного за свои деяния Великим.
Самое поразительное в его рассказах было то, что ему удавалось прервать свой рассказ на самом интересном месте. Мы с нетерпением ждали следующего урока, продолжения романов «Сердца трёх», «Таинственный остров», не только потому что эти книги в ту пору были нам недоступны, главное Виктор Архипович был непревзойдённый рассказчик. Чего только стоит его рассказ про денщика Гаврилу, который много ел. Дело было так: один офицер заключил пари, на крупную сумму, со своими сослуживцами, предварительно заручившись согласием слуги, раба божьего Гавриила, что тот съест телёнка. Заказали харчевню. Всё чин по чину. Наготовили (из телёнка разумеется) всяких блюд, горячих и холодных: рагу, бифштексов, антрекотов, котлет по-киевски, азу по-татарски, мозги с горошком, бефстроганов, словом всякой всячины, которую официанты едва успевали подносить денщику, который поглощал всё с необычайной быстротой. Когда же оставалась самая малость, Гаврила заволновался и стал делать своему хозяину какие-то знаки. Сумма на кону была не шуточная. Тот подходит к столу, Гаврила шепчет: «Ваше благородие, вели чтоб телёнка подавали – наедаться стал».

А знаете ли Вы, — интриговал нас Виктор Архипович, откуда у русского воинства появилась эмблема: голый воин на бочке с кружкой пива в руке и с шашкой на боку? История эта связана с именем Петра Великого.
Известно, что Государь, чтобы лучше знать о жизни подданных, любил появляться инкогнито в самых неожиданных местах.
Однажды, сидя к какой-то корчме, он увидел как солдат уговаривает целовальника налить ему стопку, а тот не соглашается отпускать в долг, требует залог подлец. После недолгого препирательства солдатик отдает ему шашку, оставив при себе ножны.
Возвратившись в казарму, солдат узнаёт, что Государь назначил на завтра строевой смотр. Что делать? За утерю оружия ему не сносить головы. Решил пойти на хитрость, Не долго думая, он выстругал из куска дерева шашку, раскрасив её под настоящую. Сходство было потрясающим.
Ранним утром, проходя вдоль строя, Государь заметил, что оный солдат стоит в строю при оружии. Что за диво? Присмотрелся и всё понял.
Он вызывает из строя виновника торжества и рядом стоящего, и велит тому рубить голову товарищу.
Солдат тут же падает на колени, воздев руки к Небу, и аки блаженный восклицает:
«Господи, сохрани и помилуй своего раба, сделай так, чтобы моя стальная шашка превратилась в деревянную!» — Тут же поднимается и произносит: «Ваше Величество, Бог молитву мою услыхал!»
Реакция Петра была такой же мгновенной: за халатное отношение к боевому оружию – 10 суток гауптвахты, а за находчивость — рубль серебром.

А знаете ли, откуда пошёл жест: щелчок по кадыку у выпивох?
Случилось, что во время путешествия Петра Великого в его карете сломалась рессора, и как это всегда бывает, в самый не подходящий момент. Порасспросив крестьян, Царь узнал, что в соседнем селе есть мастер с золотыми руками, но с дырявой глоткой. Царь велел разыскать чудака. Мастер живо устранил неполадки, да ещё исправил подкову у коренного. Видя такое дело, Государь подарил мастеру кружку с надписью: «Всем целовальникам России, подателю сего наливать безвозмездно и в любом количестве» и Царская печать.
И всё бы хорошо, если бы «податель сего» пользовался кружкой сам. Но кто не знает добрую русскую душу. За счастливым обладателем толпами увивались прихлебатели. Целовальники России стали терпеть большие убытки. И вот они сговорились, и, опоив всех друзей-недругов, украли у мастера кружку. Обладатель кружки загрустил, по-прежнему работал не покладая рук, но весь заработок спускал в кабаках, опускался всё ниже.
В таком положении однажды его и увидел Государь, пребывая в тамошних местах проездом. Узнав о горе мастера, из первых уст, Царь велел выжечь оному прямо на глотке подарочную надпись скрепив её своей царской печатью.
Подходя к стойке, мастер на отрицательные жесты владельцев кабаков, показывал на горло: смотри, дескать, нехристь.

Как-то зашёл разговор о Шаляпине. Помню, ещё мой дед рассказывал (он тогда служил в Москве в уланском полку и бывал в театре) о том, как от его пения в зале звенели люстры и лопались стёкла витражей. От Виктора Архиповича я впервые узнал о том, какой Фёдор Иванович был ещё и великий актёр. Никто теперь не скажет, была ли это легенда или быль. Как-то после спектакля, в котором Шаляпин исполнял роль Мефистофеля, он был зван на обед к крупному меценату в его загородное имение. Времени на переодевание у артиста уже не оставалось и он, схватив извозчика, велел мчать как можно скорее.
На выезде из города извозчик заметил, что к ним «сели на хвост» два всадника.
Извозчик мало по малу стал прибавлять. Глядит назад – не отстают. Он быстрее, те тоже.
— Ваше благородие, догоняют. Что делать?
И тут, кому на счастье, кому на беду, из-за туч показалась луна.
Останови, — приказал Шаляпин, после чего встал во весь свой громадный рост, взлохматил волосы, распахнул свой чёрный плащ с огненной подкладкой и расхохотался. Подоспевшие разбойнички прижались к гривам испуганных лошадей и с криками «Нечистая сила!» рванули что есть духу обратно.
Долго ещё потом по Москве ходили рассказы о встрече мужичков с настоящим Чёртом с рогами.
Фёдор Иванович при том что был великий артист, певец, обладающий уникальным басом, но он оставался русским мужиком и это «мужицкое» иной раз прорывалась наружу. Подвыпивший, он мог подойти в ресторане к сияющему трюмо и оставить на нём автограф алмазным перстнем. Но здесь он был, к сожалению, не одинок. Снобы случаются и в наше время.
Посещая лекции в училище искусств в Ростове на Дону, много позднее, я узнал ещё кое-какие подробности из жизни великого артиста.
Дело было на квартире Станиславского, — рассказывал пожилой лектор, — среди приглашённых: артистов, писателей были Горький и Шаляпин. Говорили о том, «как нужно любить искусство в себе, а не себя в искусстве», об искусстве перевоплощения, так чтобы тебе поверили и прочих вещах. Собравшиеся были так увлечены, что за разговором, не заметили как вышел Шаляпин, когда же он вбежал в комнату с криком «Пожар!» все бросились кто куда, ибо явственно увидели в его глазах отблески пламени.
Фёдор Иванович, заметив всеобщую панику, разразился хохотом, от которого, — вспоминал лектор, — у всех присутствующих по телу пошёл озноб.
Вот что значит сила искусства.

Use Facebook to Comment on this Post

из цикла «Мои университеты»

Урок технологии металлов. Иван Иванович Мельник, худощавый мужчина с лицом землисто свинцового цвета, налегая на о, объясняет новый материал:
— …Цвета побежалости возникают в результате окисления металлов, при их быстром нагреве. Они быстро сменяют друг друга от светло-соломенного,золотистого до пурпурного к фиолетовому и синему, а затем, по мере роста толщины плёнки, вновь проявляются, но в несколько приглушенном виде: коричневато-жёлтый, красный…и так далее.
Учащиеся, стараясь не мешать учителю, занимаются своими не менее важными делами.
Учитель расхаживает у доски, глядя поверх голов, монотонно продолжает:
-Цвета побежалости (а также цвета каления) раньше всех, до появления пирометров, широко использовали в качестве индикатора температуры нагрева железа и стали при термообработке, хотя, замечу, это не точный индикатор.
На легированных сталях цвета побежалости обычно появляются при более высоких температурах, так как нередко легирование повышает стойкость стали к окислению на воздухе.
Цвета побежалости применяются при декоративной отделке стальных изделий, а также при их
маркировке
Затем Иван Иванович раздаёт учащимся, для наглядности, медяшки, железки и стекляшки окрашенные в указанные цвета, подытоживает:
— готовьтесь к следующему уроку, господа.
Самое интересное начинается после, при опросе.
Иван Иванович раскрывает журнал, внимательно его изучает, при гробовом молчании класса, и наконец изрекает:
— Герасименко, отвечать!
Глубокий выдох
Приговорённый изо всех сил напрягает весь свой интеллект, бормочет что-то маловразумительное про радужную окраску бензиновых пятен на поверхности воды. Однако учитель неумолим:
— Садитесь, еденица.
— Рябко, отвечать.
Этот вообще ни бэ ни мэ.
Итог тот же.
— Садитесь, единица.
— та я на конференции был.
— ну ладно, не поставлю. Панасенко, отвечать.
Очередная жертва выворачивается наизнанку, но тщетно, Иван Иванович неумолим, только два балла, на удовлетворительно жертва не дотягивает.
— Рыло, отвечать.
Пашу Рыло помимо природных данных всегда отличало прилежание.
По всем предметам он показывал фундаментальные знания.
От сталей он перешёл к меди, затем к минералам, стеклу и старинным монетам. Не путать с патиной, предостерегает Паша.
Словом, выдал весь спектр, результатом чего.
— Садитесь, отлично.
Из глубины голос Герасименко:
— та я ж точно так отвечал.
Иван Иванович невозмутимо:
— если б вы так отвечали, я б Рыло и не поднимал.

Окончен 2 курс. Не успели оглянуться, как пролетело ещё два года, практика, защита диплома.
И вот, наконец, 106 ой отдельный Луненецко-Пинский орденов Богдана Хмельницкого и Кутузова полк связи. Наша 402 группа почти в полном составе перекочевала из Таганрога в Ростов и теперь в карантине образует 10 е отделение, на самом левом фланге.
Вечерняя поверка. Старшина роты старшина Хворост оглашает список 9 го отделения: Михайлюк, Кулик, Пень, Червень, Борщ, Подопригора, Белоконь…. лёгкий ветерок проходит по рядам. Но это прелюдия.
Кульминация впереди:
— Поцелуйко
— я
— Хорошенько
-я
— Али Заде
— здэсь
— Ус
— Панько,
-Рябко
-Тряпко
— Рыло.
Дальше гомерический хохот.
Прав был Ги де Мопассан, когда говорил самый здоровый смех в казарме.

Use Facebook to Comment on this Post

из цикла «Мои университеты»

— Аким Иванович, а Аким Иванович, правда, что вы разговаривали со Сталиным по радио?
Голова Аким Иваныча, — точный слепок с головы гоголевского Ивана Никифоровича — редька хвостом вверх, ещё более расширилась книзу:
— не разговаривал, а слушал разговор, когда исправлял связь…но, только ша, — многозначительно добавил он. — А что вы думали, Сталин на проводе? Попробуй сорви сеанс, голову оторвут, в лучшем случае в штрафбат загремишь. Так и держал в зубах провода, пока Сталин разговаривал.
— А нельзя было в руках?
— А чем бы я держался на столбе?
В штрафбате наш «боцман» всё же побывал, но жив остался – вышел по ранению.
Неизвестно когда эта кличка прилипла к Акиму Ивановичу, на флоте он не служил, но на вид был настоящий боцман, не хватало лишь свистка, но «свистеть» он мог презабавно.
А может так его прозвали, потому что он вёл у нас предмет «судовая радиосвязь и электрорадионавигация».
«Время было такое» — объяснял он, — «вдруг что не так, жди визита «молчи-молчи»*.
От штрафбата у него остались «приятные» воспоминания: наркомовские 100 грамм, разведка боем, после вылазок доклады комбата типа «12 сапог и15 ботинок».
Рассказывал про окопную жизнь, игры в часы затишья — блошиные, вернее вшиные (блохи прыгают) бега. «Достаёшь, говорит, из-за воротника насекомое, благо дефицита в них не испытывали, садишь на ладонь (свою и соперника,) и …чья возьмёт — быстрей придёт к финишу – линии жизни. Рассказывал про окопную баню. Не забывали отцы-командиры о гигиене. В спокойные дни солдаты получали котелок горячей воды и дизраствора – два котелка на две головы».
Если жизнь Акима Ивановича поделить на дни, или даже на часы, то не проходило ни одного из них без «случая», про который мы обычно выуживали у него, проявляя изобретательность, забрасывали удочки, как правило во время проверки знаний. Благо разговорить Акима Ивановича особого труда не составляло. Не на одном столбе мы побывали вместе с Аким Иванычем и его неизменным помощником Костюченко.
Если судить по рассказам Боцмана, его безропотный монтёр Костюченко выполнял
команды своего начальника беспрекословно, как солдат-новобранец или бравый солдат Швейк, для которого 5 суток гауптвахты лучше, чем получить в рыло.
— Костюченко, на столб.
— Костюченко со столба.
И Костюченко брал когти и как кошка взбирался куда прикажут.
— Случилось так, что Костюченко сломал ногу. С кого спросить? – лоб у Аким Иваныча сужается. — Понятно спрашивают с меня, техника безопасности и прочее. А прокурор такой вежливый приходит: «Здравствуйте, здравствуйте!». Ничего, если сам приходит, хуже, когда вызывает к себе и ласково говорит: «садитесь», а сядешь, сами понимаете, можешь встать лет через десять. Но мы тоже не лыком шиты. Я к Костюченко: в чём дело? Оказалось, был на свадьбе. Выпили. Пошли танцевать. А полы деревянные. Доска прогнила. Нога попала в щель, а кума тяжёлая, упала на Костюченко, нога не выдержала сломалась.
— А раз поехали за капустой, — продолжает свой рассказ Аким Иванович. Нагрузили машину с верхом. Переезжаем через переезд. А эта дура стрелочница закрывает шлагбаум. Одного — как корова языком слизала… с капусты, а другого шлагбаумом ударило. Так тот что упал, тому ничего, а тот которого шлагбаумом ударило, стал заговариваться.
— А то случайно не вы были?
— Не, я в кабине сидел.
Весёлое было время.

Use Facebook to Comment on this Post