Опечален король – умирает жена,
но в глазах тех не трудно прочесть,
что страдает душа, и страдает она
за свою королевскую честь.
Королева чиста, как роса на заре.
Только носят какие-то слухи
Чьи-то злые уста в королевском дворе…
Оттого-то король и не в духе.
Всюду рыскает он, хмурит грозный свой лик.
Даже вскрыл её тайный ларец.
Не находит улик, и тогда он велит
Лорда-маршала звать во дворец.
Говорит он о том, что жена, мол, плоха,
И что смерть уже ждёт за порогом
И что хочет теперь повиниться в грехах,
Королева, но только пред Богом.
Просит мужа она привезти чернецов
из Нормандии для покаянья.
Только времени нет ждать святейших отцов,
не успеть им покрыть расстоянье.
Потому, говорит, будь готов в вечеру
На себя, мол, напялить сутану.
Я же рядом, мол, грешнице слёзы утру,
если только в живых, мол, застану.
И клянусь я и честью, и троном своим,
если ты виноват предо мной,
из дворца моего ты уйдёшь
невредим и прощённым вернёшься домой.
Затихает дворец от хлопот и интриг.
Лишь не дремлет дворцовая стража.
Перед стенами замка болтается бриг
в волнах Темзы и без экипажа
А на ложе лежит королева в бреду
про себя что-то тихо бормочет.
Два монаха по залам пустынным
бредут к умирающей даме средь ночи.
«Вы из Франции оба, святые отцы?» –
их спросила жена короля
«Да, мадам!» – прохрипели в ответ чернецы, –
«Только что мы сошли с корабля».
Ну тогда я, о Боже, покаюсь в грехах,
Ты пред смертью меня не покинь.
«Каюсь, каюсь» – ответил печально монах,
а другой отозвался: «Аминь!»
Изменяла, отцы, своему королю, –
Говорила, рыдая, супруга –
десять лет я любила и, дескать, люблю
лорда-маршала милого друга.
Маршал Англии тоже был родом из мест,
где жила до замужества Анна.
И оставил «монах» даме согнутый крест,
И другой – тоже вёл себя странно.
А на утро велел соорудить эшафот
Лорду-маршалу Генрих Счастливый.
И рыдал по углам сердобольный народ,
Когда Анну в гробу выносили.
* эта песня-баллада, рассказывающая о трагической истории двух влюблённых, была случайно обнаружена в Королевской библиотеке Вестминстерского дворца одним моим хорошим знакомым историком, и которая впоследствии была переведена, на доступный всем, стихирный язык