Ты, страстью благородною томима, жалеешь о загубленной душе,[1] мне ж видятся Ходынка и Цусима и ты сама – открытая мишень. От кочевьих племён, да от смутных времён ты спасала и землю и душу от железных оков, и во веки веков побеждала на море и суше. Но добытую пращурами славу при громе пушек, в ливнях из…