Сказка
Памяти А.С. Пушкина
Пролог
Щедрая моя Отчизна,
Как, не приложу ума,
Ошалев от коммунизма,
Отворила закрома,
Рассупонила объятья
Проходимцам всех мастей.
Тут и пишущая братия –
Спасу нет от новостей.
Расплодились «очевидцы»
И пророки, колдуны,
Экстрасенсы, ясновидцы
И астрологи-вруны.
Пожелай оздоровиться –
Эскулапов полстраны.
Прорицательница Ванга
Насквозь видела нутро
Без рентгена и без «шланга».
Колдуны ж простого ранга:
Бабка Стеша, дед Петро,
Тоже ведь не лыком шиты,
не единым хлебом сыты,
вылечат они что хошь,
ты давай плати им только.
Есть целительница Ольга
И Цвигун, она ж Христос,
воплощенный в образ Девы.
Мир увидел наяву
Богоявленную Деви,
порожденную в хлеву,
в анархическом бедламе
перестроечной поры.
Сатанинские пиры
Стали важными делами.
Да осилит путь идущий.
Если хочешь быть здоров,
Загребай в святые кущи,
Дальше в лес – там больше дров.
Только знай, гляди уж в оба,
Выбирая докторов,
Положись на Павла Глобу –
Флагмана «профессоров».
В зеркалах, кофейной гуще
Виден след иных миров,
Смысл вечного движенья,
Голубая высь и дно –
Высшей тайны отраженье,
Знать чего нам не дано.
1
«Свет мой, « зеркальце», скажи,
да всю правду доложи»,
кто я есть на самом деле.
Нагадала мне карга,
Что женюсь на той неделе
И наставят мне рога.
Говорит, писали в прессе,
Что женюсь я на принцессе.
Будто даже ей был знак,
Что де стану я приймак.
Врала курва без смущенья
Мне, что было сообщенье,
Будто в речке Потомак
Утонул Алан Чумак.
Ну же горе, ну беда!
И чего полез туда?
Но осталась, слава богу,
Заряженная вода,
Причащайтесь понемногу.
Пейте воду, господа.
Жаль вот только не в России
Протекает Потомак
А принцесса Серафима,
Говорит, так просто смак:
Губки алы, очи сини,
На башке волос копна,
И пригожа и умна,
И стройна как антилопа,
Только больно уж черна
Дочь Мангусты эфиопа,
В шоколаде эскимо.
Черный принц, учась в МГИМО,
Встретил молодую диву,
Аспирантку МГУ,
Нравом кротку и красиву.
И такое рандеву
Этот принц счел добрым знаком,
Не теряя часу, хлоп –
С дивой той законным браком
Сочетался эфиоп.
Аспирантка молодая,
Долг супружий соблюдая,
Девять месяцев спустя,
Родила ему дитя.
Слава Господу Иисусу,
Дочка всем пришлась по вкусу.
Полных девять фунтов весу
И нормальная длина.
Настоящая принцесса.
Только больно уж черна.
Губки алы, сини очи,
А сама чернее ночи.
Будто бы под солнцем Юга
Серафима рождена.
Глаз ее голубизна
Словно подняты со дна
Океана два жемчуга,
Кои северная вьюга
Принесла, сорвавши с луга,
Из рязанской стороны
Щедрой матушки России,
Будто бы в озерах синих
Отражался свет луны.
Время шло. Холил, лелеял
Принц свою жену и дочь,
А «египетская ночь»
Стала вроде бы светлее.
Эфиоп давался диву.
То поглядывал на Диву,
То бросал он нежный взгляд
На «молочный шоколад».
В доме не бывало скуки.
Жизнь прекрасна и полна.
Принц грызет гранит науки
Как хорек, не зная сна.
Вместе с ним жена пыхтела –
Изучала диамат.
Время пулей пролетело.
Принц стал важный дипломат.
Он справлялся без натуги.
Но, однако, ни на шаг
Без красавицы супруги,
Звал король какой иль шах.
Дочь наяривала фуги,
Уж умна не по летам.
В доме не было прислуги,
Всяк все в доме делал сам.
Принц служил своей Отчизне
Уж на советь, не за страх,
Ведь советский образ жизни
Он впитал на тех порах.
Полетал по белу свету
Он с красавицей женой
Вроде ястреба-корвету*,
Что играет в смерть с волной
Словно в русскую рулетку,
Но пришел черед, изволь,
Окочурился король.
Принц поплакался в жилетку
Верной спутнице-жене
Взял дочурку малолетку.
И поехали оне:
Он – наследник плоть от плоти
И семья, на самолете
Ко родимой стороне.
2.
Отбыл к Господу Селастий,
Со святыми опочил,
И корону – символ власти
Госсовет страны вручил
Сыну – принцу Мариаму,
В добрый путь благословя.
Сын же тотчас телеграммы
Разослал во все края.
Получил мандат и я
Стать участником «программы»:
Претендентов длинный список,
Снизу царская печать.
(Кто бы стал когда Дениса
Господином величать?)
Я угодника Миколу:
– Расскажи, мол, ты, святой…
– Все согласно протоколу.
Ты же парень холостой, –
Рек в ответ мне старец строго –
Окромя того рожден
Ты под знаком Козерога.
– Но таких ведь миллион.
Ну, родимый, сам подумай,
Не хватал я звезд с небес…
Это старая колдунья…
А ее науськал бес.
Есть достойнейшие типы,
Чемпионов пруд пруди,
Про кого снимают клипы,
Я всего лишь падал с липы…
Мне апостол: «погоди,
Врать мне нету интереса,
Таковой уж звезд расклад,
Вовсе не проделки беса»
– На кой ляд мне та принцесса?
– Да она ведь просто клад.
– Ты еще скажи про губки.
– Я скажу она скромна,
это просто ангел в юбке.
– Ангел? Но она ж черна,-
Говорю ему – ты где, мол,
Видел черную луну?
Черный Ангел это –Демон.
Взять мне демона – жену?
Ты небесный житель вроде,
Так сказать «святая кость»,
Ты ведь знаешь, что в природе
Не бывает черных звезд.
Это только в желтой прессе…
Разве только кто в аду
Видел черную звезду.
Попытать о том бы беса.
А известно ли пророкам,
Как туда я попаду,
К этим диким эфиопам?
Я в пути ведь пропаду.
Есть достойней кандидаты.
Сколько добрых молодцов,
Экстремистов* и артистов,
Музыкантов и певцов.
Вот и шлите им мандаты,
Выбирайте удальцов,-
Бряцал кулаками об стол
Я, доказывал в сердцах…
– «Не тужи»- сказал апостол-
«много проку – то в певцах».
Не резон с пророком спорить ,
Я ,поди, не ретроград.
А пророк мне: «нет преград
Ни на суше, ни на море
Для такого молодца»-
И дает мне два кольца
Также посох—ключ к Востокам.
На вопрос мой: «что к чему?»
Лихо подмигнул мне оком,
Дескать, скоро сам пойму.
И еще мне дал суму.
Лямки на плечи накинул:
«Тут подарки молодым».
И растаял словно дым.
Как пришел, так и покинул.
Закричал я вслед: « постой,
Задержись хоть на мгновенье»
Но в ответ лишь эхо: «…стооой!»
И лишь ветра дуновенье.
Только шелест по щекам.
Крик остался без ответа.
Меня ж будто на край света
Нес какой-то великан.
Словно в сказке иль в кино.
*- экстремалы(авт.)
Без особого труда
Не во сне, не в самолете
Улетаю в никуда
Я на бреющем полете,
Одинокий, в свете молний,
Как гонимый ветром зонд.
От меня морские волны
Закрывали горизонт.
Тучи словно эфиопы
Дружно становились в ряд.
А меня как Зевс Европу
Нес, как Прозерпину в Ад
Влек Аид в свой храм печали,
Плоть живую в царство тьмы.
Неземные силы мчали
В край, в котором нет зимы.
Если верить предсказаньям,
Так распорядился Рок.
Благо ль это? Наказанье
За какой-нибудь порок,
Образ жизни бесполезный?
Я не беден, не богат…
…………………………….
Я летел над черной бездной
Как стремительный фрегат.*
Я глядел с надеждой вниз,
Но там видел только море.
«Все! Конец! Умри Денис!
В неизвестной акватории
Ждет тебя конец печальный,-
Я с тоской подумал вдруг,-
«под оливой или пальмой,
Незадачливый супруг».
Кто послал мне испытанье,
Я не ведал.
В сизой мгле
Показались очертанья
Суши. Я летел к земле.
Как не вспомнить тут Колумба.
В слое серых облаков
Высилась гора как клумба –
Верный знак материков.
В этом океане сером
Из туманной пелены
Выступала пиком terra**
Трепещите колдуны.
Врите Демоны, Химеры,
Кем бы ни был унесен,
Но в одно я твердо верил,
Что был Господом спасен.
*фрегат – морская птица
**terra – земля
3
Оказался я в пустыне.
Море целое песку.
Мусульманские святыни
Нагоняли в грудь тоску
Молодого инородца,
Ничего тут не суля.
Ни травинки, ни колодца,
Что за скудная земля.
Не прожил бы тут и дня я
Без еды и без воды.
Шел я, с грустью вспоминая
Наши крымские сады,
Море ласковое, дали
Необъятной синеву.
Попаду туда?- едва ли,
Даже если доживу.
Так с мечтами о Тавриде,
О превратностях судьбы,
Увидал я пирамиды.
Как их стоили рабы?
Очарован «чудом света»
Коренной великоросс,
Я, как сфинкс тот, ждал ответа
На волнующий вопрос.
Положась на суд Фемиды,
Взор на юг я устремил.
Путь указывали «гиды» –
Камыши и желтый Нил.
И не знаю со стыда ли
Наземь сыпали парчу
Крокодилы, будто ждали,
Когда пить я захочу.
Я смотрел на «изваянья»,
Потрясенный видом слез,
И подумал – мог всерьез
Умереть без покаянья.
Говорят в садах Хусейна
Водится такая дичь.
Уж один лишь вид бассейна
Может вызвать паралич.
Знать не только мудрецами
И роскошными дворцами
Слыл загадочный Восток,
Но и темными делами
И кровавыми пирами,
Подтвердив как мир жесток.
Продвигаясь по Сахаре,
Пить я так и не рискнул.
Глядя ж на рыдавших тварей,
Сам чуть было не всплакнул.
Здесь при видимом безлюдье
Средь песков и скудных трав
Жизнь как всюду. Тот же нрав –
Подсудимые и судьи.
Те же самые законы –
Пауки и скорпионы.
Правы те, кто посильней.
Солнце становилось злей.
Безобразные вараны,
Оседлавшие барханы
Грелись, поджидая змей.
Побывавши здесь однажды
Не забудешь никогда
Край и той дичайшей жажды,
Край, где ценится вода
Даже золота дороже.
«Ратуй-милуй, святый Боже!
Где же ты, спаситель мой?» –
Вспомнил пастыря Миколу
Я, уж чувствуя спиной
Беспощадный этот зной.
Мне бы выпить пепси-колы
Да закушать ветчиной
Опосля прохладной ванны.
Где ж ты, где ж ты, отче странный!
Что мне делать подскажи,
Оброни хотя б словечко.
Ты уж, старче, услужи –
Мне принцесса дорога
И нужна как богу свечка
Или черту кочерга…
Тут я вспомнил про колечки.
Как мальчишка Алладин
Полагал: сейчас поглажу
Их, явится добрый Джин.
Торопливо снял поклажу,
Думал: а пока прилягу.
Выбирая где прилечь,
Заглянул – увидел флягу
И решил ее извлечь.
Тут же сверток. Осторожно
Развернул. Передо мной:
Что такое? Матерь божья!
Ром и сало с ветчиной.
А во фляге «Пепси-Кола»
Я ж здесь чуть не околел…
Угодил святой Никола.
Выпил я и разомлел,
И решил, что жизнь прекрасна.
Доверяясь небесам,
Как попал не знаю сам
На плато горы Атласной.
Выше было только небо,
Аж захватывало дух.
Впереди Аддис-Абеба,
Если посмотреть на юг.
Сзади знойная саванна,
Слева впадина Афар.
Я летел над котлованом,
Как мифический Икар,
Над долиной полной гадов,
Птиц, диковинных зверей,
Мимо горных водопадов…
Я хотел попасть скорей
В замок,где жила принцесса
В башне Старого Дворца,
Чтобы никакой повеса
Не посмел спереть ларца.
В нем доселе от зачатья
Скрыт был от сторонних глаз
Под замком, семью печатьми,
Удивительный алмаз,
Излучавший алый пламень.
Этот драгоценный камень
Высшего продукт творенья
Кабы кто увидеть мог,
Если не лишился зренья,
То уж точно б занемог.
Огненный графит в оправе.
Тут недюженный талант
Нужен, чтобы взять был вправе
Этот черный бриллиант
В триста тридцать три карата,*
Не имеющий цены.
Ни за серебро и злато
Приобресть его должны.
Только силою искусства,
Интеллекта и ума,
И к кому проявит чувство
Африканская Луна.
У кого достанет нюха,
Кто на помощь призовет
Ловкость рук и силу духа,
Тот конечно и сорвет
Гроздь поспевшую малины,
Обрамленную венцом
Не каким-нибудь Челлини,
А божественным резцом.
*1 карат—0,2 грамм
За лазурной гладью Тана*
в сизой дымке от костра
в светлой зелени платана
в блеске белом два шатра
словно папская сутана.
свете солнечного утра
их крутые купола
отливали перламутром.
Что за сила привела
в это место утром рано
кандидата в женихи?
Вижу: свита и охрана,
На костре казан ухи.
Словно где-то в Подмосковье
У красавицы Оки.
Я тут с миром к ним, с любовью:
Так и так, мол, мужики,
Кто дорогу мне покажет
К королевскому дворцу.
Но не тут-то было. Стража –
Пики в ребра, сеть к лицу,
Путь закрыли молодцу.
В ноздрях кольца, а гляделки,
Как у преданнейших псов,
И вращались как тарелки…
Тут на шум их голосов
Из-за шелковых кулис
Самодельного театра
Вышла, словно Клеопатра,
Госпожа. Умри Денис!
Губки алы, очи сини,
На башке волос копна.
Не принцесса ль Серафима –
Лучезарная Луна,
Дочь Мангусты эфиопа?
…и стройна как антилопа.
Но принцесса ведь черна,
Эта лишь слегка смугла.
Вот же подлые писаки.
Сделав кой-какие знаки,
«Клеопатра» отвела
жестом молнии и громы
от невинной головы,
и меня в свои хоромы
пригласила.
«Это вы»? –
я спросил ее по-русски,-
«Серафима, Ваша честь?»,
покосившись на закуски,
коих там числом не счесть.
*Тан—озеро в Эфиопии
– А ты парень видно прыткий, –
Про себя смекнув, она
Мне ответила с улыбкой:
– Эфиопская княжна—
наша дочь, любезный витязь.
Как зовут, пришелец, Вас?
Я назвался.
– Оглянитесь.
Тут увидел я алмаз,
Озарявший глубь палаты,
Несказанной красоты.
Что там серебро, что злато!
Неужели это ты,
Нареченная? О, чудо
Превзошло мои мечты.
Два огромных изумруда
Несравненной чистоты
Свет волшебный излучали
На меня из темноты.
Вы когда-нибудь мечтали
Бездны смерить глубину?
Лик мой сразу стал печален.
Понял, что пошел ко дну
Я от пламенного взора,
От ее змеиных кос.
Два зеленых светофора
Увлекали под откос.
В бездну темную манили
Простодушного юнца.
Уповать к Нечистой Силе
Иль – Всевышнего Творца?
И откуда ждать спасенья
От ее колдовских чар?
Как покорный янычар,
Я хотел стать ее тенью.
Раствориться в неге томной,
Насладиться духом роз,
Приоткрытые бутоны
коих звали в царство грез.
Увлекали на край света
В золотое поле ржи.
Где тут явь, где миражи
В хаосе зимы и лета?
В этом новом «чуде света» –
Жар пустынь и хлад снегов,
Смесь из русских самоцветов
И заморских жемчугов.
На душе моей оковы.
Затуманилось в очах.
Глядя в омут васильковый,
Я запутался в речах.
– О, Прекрасная Елена,
Я твой преданный Парис.
Рыцарь вольный жаждет плена
своего. Умри Денис!
Я сражен был дивным взором
И мелодиею уст,
И покрыл себя позором:
За столом лишился чувств.
А когда очнулся где-то
Далеко от этих мест,
Обнаружил амулет я —
Золотой нательный крест.
Чувства, впыхнув с новой силой,
Грели душу оттого,
Что тот крест она носила
Возле сердца своего.
4.
Эка невидаль и небыль.
Чтоб поздравить короля,
Подались в Аддис-Абебу
И сблизи, и издаля,
Через горы, через реки,
Океаны и моря
Президенты и генсеки –
Все, кто были у руля:
Шахи, визири, премьеры,
Доны, геры, господа,
Монсеньеры, лорды, пэры
Дружно съехались сюда.
Магараджи, ханы, дожи,
Фонбароны и князья—
Все маститые вельможи.
Среди них один лишь я
Был на прочих непохожий …
Не великий, не эстет,
Но жених вполне пригожий.
(Помоги мне, Святый Боже
быть с принцессой тет-на-тет)
…………………………….
Среди прочих благородных
Претендентов без греха
Я ведь самый непригодный
Был для роли жениха.
Как пророчила старуха:
Буду, мол, монарший зять—
Чепуха, ни дать – ни взять.
Сам же царь ни сном, ни духом…
Принимает он гостей.
Град бурлит от новостей.
Он же не ведет и ухом.
Говорят о состязанье,
В коем будет главный приз –
Дочь. Ужели предсказанья
Ясновидящей сбылись.
Эфиопская принцесса.
Разве замуж ей пора?
Раззадоренная пресса
Варит щи из топора.
Ходят были-небылицы
Одна сразу за другой.
А тем временем к столице
Потянулся люд честной.
Увидать хотят царевну,
Поглазеть на женихов.
Едут, едут в город древний
От сохи и от станков.
Что народу нужно: хлеба,
Ну и зрелищ жаждет он,
И гудит Аддис-Абеба
Словно старый Вавилон.
Государь пал было духом.
Он не знал как поступить.
Ведь покой нельзя купить,
Он чесал себя за ухом,
Думал, думал. Наконец
Властелин пришел к итогу:
Раз уж так угодно Богу—
Серафиму под венец…
И монарх под гром фанфарный
К общей радости дельцов
Созывает мудрецов,
Замышляет план коварный.
Пред толпою молодцов,
Обладателей дворцов,
Обитателей тукулей*
Держит цезарь речь такую:
«Ой, Вы гости-господа!
Вам, друзья, мы очень рады,
Все Вы жаждете награды,
С тем и ехали сюда.
Но вот что ни говори,
Лишь один предмет услады.
Компетентное жюри
Ценит дух олимпиады.
Дескать, знает, что к чему.
Приз достанется тому,
Кто окажется ловчее
И при том умом блеснет…
Он принцессу и возьмет.
После тех его речей я
Духом и главой поник.
Не про нас то состязанье.
Зря, знать ехал на « пикник ».
Но а как же предсказанье?
Претендентов просто тьма,
И какие… Мне ль тягаться?
Да и стоит ли впрягаться?
Пусть бы выбрала сама.
Ну а если выбирая…
Если мне не пофартит?
Посмеялась ведьма злая ,
Подогрела аппетит.
Я ведь знал уж, чем рискую.
Давеча я видел «приз».
Так что – все, гуляй, Денис.
*тукули –хижины из камыша, обмазанные глин
Но угодник ни в какую.
Знай упорствует : «борись,–
Говорит, – что молодца
Не должны смущать преграды.
Коли жаждешь ты награды,
То иди уж до конца.
Есть нектар «моя семья».
Принимай сию микстуру,
Не гневи, сынок, меня
Тренируй мускулатуру,
Чтобы телом не зачах.
Главное ж лелей надежду»
Он зажег огонь в очах.
У меня открылись вежды.
Укрепил мне старец дух
И уверенность в победе.
Я один стал стоить двух.
И с мечтой об черной Леде
Бегал, лазал по горам,
Вскачь гонял я на верблюде,
Принимал в день по сто грамм
Эликсир в святом сосуде.
Измотав себя в конец
Тренировкой и «отравой»,
Завоевывая право
На свой свадебный венец,
И крепчал день ото дня,
Так что сам Святой Георгий,
Поглядевши на меня,
Оказался бы в восторге.
5.
По цареву указанью
Гром тамтамов и фанфар
Возвестил о состязанье,
И к урочищу Афар
Из окрестных поселений
Потянулись млад и стар
Поглазеть на представленье.
Изо всех сторон стекались
В чудный уголок земли
Посмотреть на апокалипс*…
Люди ехали и шли,
Чтоб оттуда, с гор Атласных
Видеть, как решают спор
Тридцать витязей прекрасных.
А они как на подбор:
Все красавцы, все атлеты,
Каждый стоит одного,
(но такого амулета
нет у них ни у кого).
Женихи вполне пригожи,
Все учтивы и скромны,
Друг на друга тем похожи,
Что в принцессу влюблены.
Ждут что счастье постучится…
Правда, вот насчет ума
Не могу я поручиться.
Серафима-свет сама,
Драгоценная невеста,
Покорившая сердца,
С помощью задач и тестов
Распознает мудреца.
Но пока нужна лишь сила.
Тут угодник, осеняя
Крестным знаменем меня,
Мигом превратил в Ахилла
Волновался, как и все я,
Начиная первый тур.
Лук и стрелы Одиссея
Для устойчивых натур,
Крепких телом, сильных духом,
Каковы способны враз
Пролезать в верблюжье ухо,
Попадать вороне в глаз.
На арене три мишени,
А в колчане три стрелы.
Таково было решенье
Королевского жюри.
*-апокалипсис (греч.) – библ. – откровение
Взор орлиный, глаз совиный
И железная рука.
Нас осталась половина
После первого «броска»
Уцелевшие не рады –
Дворня (чтоб ей околеть)
Чинит новые преграды
Ради призрачной награды:
Кто – к змее, кто—к тигру в клеть.
Жребий мой – преодолеть
Пруд, где обитали гады.
Был еще и путь другой,
Чтобы мне не стать обедом –
распрощаться с дорогой.
Но влюбленным страх не ведом,
И за Птицей-Счастьем следом
Напрягся как лук тугой,
Зная – смелые не тонут,
В воду бросился тотчас,
Опускаясь глубже в омут
Как искусный водолаз.
Только так (я знал по слухам)
Избежать я мог беды,
Я у тварей плыл под брюхом
Ниже уровня воды.
Я в свою удачу верил,
И едва коснувшись дна,
Пулей выскочил на берег.
Тварь осталась голодна.
Плыть, войти ли зверю в клетку,
Это сможет не любой.
Это как игра в рулетку
Или в спор вступить с судьбой.
Молодцы, не зная брода,
Отказались плыть совсем.
Из влюбленного народа
Претендентов стало семь.
Стало быть итог таков:
Не утратили “оков”:
Сэр Уильям – англичанин,
Янки – Джон, миллионер,
Гамлет – гордый принц, датчанин,
Сен Жермен – французский пэр
и искусный парфюмер,
итальянский граф Лучано,
очень мудрый грек – Гомер;
И покорный ваш слуга,
прибывший с брегов Тавриды
прямо к черту на рога.
Оставалось три шага…
Да свершиться суд Фемиды.
Это ведь совсем немного –
сотню метров проскакать
на спине у носорога.
(Нам то ведь не привыкать)
Без поводьев, без уздечки,
Без подпруг и без седла.
Только екнуло сердечко:
«До чего ж, любовь, ты зла!»
Вся надежда лишь на Бога.
Чему быть – не миновать.
Рисковать так рисковать.
Я взглянул на носорога.
Зверь помчался на меня.
Я бежать искал предлога
с «грозной линии огня».
Лютый страх сковал меня.
Смерть была неотвратима.
Я весь съежился, ослаб,
раскорячился как краб.
Прощай, душка Серафима,
золотая стрекоза,
не распущенная роза…
Я взглянул ему в глаза —
он застыл как от гипноза,
предо мной главу склоняя…
«Покорила» моя поза?
Я вскочил как на коня,
вихрем полетел по кругу
тотчас, голову сломя.
Разбегались с перепугу
люд и царская родня.
……………………..
………………………
Солнце скрылось за горою.
Потемнели облака.
Из сражавшихся героев
оставались три «штыка»,
может и не самых сильных,
получить желавших приз:
Сен Жермен и сэр Уильям,
ну и ваш слуга Денис.
Янки славный путь проделал,
«пел» со всеми в унисон,
но споткнулся о родео
славный мистер Ричардсон.
Хлопнув виски полстакана,
распрощался он с мечтой.
Вслед за ним и граф Лукано
под знамена Ватикана
удалился в храм святой.
Афинянину Гомеру
не пришлось продолжить спор.
Ухватив за хвост химеру,
сам он был не очень скор.
Принцу Гамлету, как греку
оставалось сожалеть.
Носорог их скинул в реку.
Смелый принц, входивший в клеть
в бой вступить со снежным барсом,
все сумевший одолеть,
третий тур закончил фарсом.
Не утратив благородства
и не потеряв лица,
пожелал он всем бороться
до победного конца.
Бросив взор на Серафиму,
Возвращались в отчий кров:
Грек к своим богам в Афины,
Джон в Техас доить коров.
Главный колесничий Феба
выпрягал уставших кляч,
завершавших путь по небу…
Над ночной Аддис-Абебой
распахнул свой звездный плащ
Всемогущий наш Создатель,
усыпив свои стада.
В недрах вечной благодати
зрела черная беда.
В этом темном сонном царстве,
«Света луч» боготворя.
Мы не знали о коварстве
Эфиопского царя.
Все доверились Фемиде,
чтобы счастье обрести.
А владыка спал и видел,
чтоб еще изобрести,
нас со света извести.
В споре жестком преуспели
трое удалых парней.
Но чем ближе было к цели,
было тем еще страшней.
6.
Над утесами вставала
Краснощекая заря.
Черни рожи умывала
Чистым светом янтаря.
Взор мой Птицу-Счастье ловит,
Молит: «выбери меня!»
Эфиопский царь готовит
Нам «троянского коня».*
На плато горы Атласной
Перед бездной на краю
В барабане шарик красный
Означает смерть мою.
Победит ли самый смелый,
Здесь дано решать Судьбе,
Кому выйдет шарик белый –
Безразлично голытьбе.
Толпы черни жаждут чуда.
Казни им милей, чем хлеб.
Коронованный Иуда,
Он в своей любви ослеп.
Смерть уж в воздухе витает.
Жду, когда пробьет мой час.
По округе – глашатаи…
Кто помолится за нас,
Кто поможет в этой битве,
В состязании с Судьбой?
Да услышит ли молитвы
Господин наставник мой?
Участи своей герои
Ждут – победа так близка.
Три огромных мужика
Место лобное готовят.
«Буря мглою небо кроет»,
а за грудь берет тоска.
День проходит в ожиданьи.
Тут довольно жарко днем.
Путь к любви – через страданье.
Сама жизнь – игра с огнем.
Царь Мангуста выжидает.
Отдавать невесту жаль.
К вечеру жара спадает.
Заслонилась дымкой даль.
Через серую вуаль
Бездна смерти к себе манит.
* – троянский конь — изобретение греков, которые после многолетней безуспешной осады
Трои, решили преподнести троянцам сюрприз – деревянного коня,
Внутрь которого поместили воинов, те открыли ворота, после чего Троя пала.
Барабаны. Эшафот.
В споре выиграет тот,
Кто Судьбу свою обманет.
Может и не самый сильный.
Первым оказался брит,
Несравненный сэр Уильям.
Он пострижен и побрит,
Чересчур серьезный вид
К этой драме водевильной.
Подошел, лишь чуть помешкав,
И под ропот голытьбы
Красный шар извлек. С усмешкой
Принял он удар Судьбы.
Чернь ему рукоплескала,
От избытка чувств визжа.
………………………….
Перед бритом два бокала
С кровью крысы и шакала,
Там же вилка, два ножа.
Выбирайте наугад….
На закуску мелкий гад:
Блюдо из хамелеонов,
Из личинок и жуков,
Тут рагу из скорпионов
И змеиных языков.
Первосортные медузы,
(если кто глазами слаб),
несколько прелестных жаб
(вероятно для француза).
Блюдо из змеиных жал –
Исключительное яство.
Это ценное лекарство
Про запас монарх держал,
Так как он принадлежал
К категории тиранов,
Кто просчитывают ход
По рецептам Талейрана,
Тьера и других господ.
Государево служенье
Не выносит суеты,
И монарх, идя в сраженье,
За собой не жег мосты.
Выбирая свои тропы,
Был в решениях не скор.
Он и с женихами спор
Вел с оглядкой на Европу.
Наступил черед милорда.
Обаятельный француз
Шел решительно и твердо…
Красный шар…И гул восторга
За него сменила грусть.
Говорили, что намедни*
Сен Жермен был половчей.
*- недавно, накануне
Оставался я, последний.
Красноватый свет лучей
Заходящего светила
Озарял собой уныло
Весь собор и палачей.
Где ты мой наставник милый?
Как мне избежать капкана?
(Я подумал про «каргу»,
про рагу из тараканов)
дай мне крылья – я сбегу…
Тут меня вдруг осенило.
Разгадал я суть коварства,
Смысл чудовищной игры:
«Он скорей отдаст пол царства…
Там все красные шары…
Всех уже оставил с носом
Хитроумный господин.
Будь я не великороссом…»
Вынул шарик я и бросил
В пропасть, вызвав шквал вопросов.
Оставался шар один.
А какой? – всем станет ясно,
Стоит лишь его извлечь.
Был последний шарик красный,
И гора свалилась с плеч,
А на них легли пол царства
И с принцессою младой.
Да! А новые коварства
Шли своею чередой.
Царь, печась о юной Леде,
В деспотизме преуспел.
О моей узнав победе
Властелин рассвирепел.
Он велел собрать ученых
Мудрецов-профессоров.
Как он в гневе был суров.
Допустить, чтобы «зайченок»
Лопал с царского стола,
Его гордость не могла.
Рубит древо не по чину,
Нарушая ход вещей.
..Кушать сладкую дичину
вместо кислых русских щей?
До чего же они падки
На богатство, стервецы.
Зная царские повадки
Пригорюнились отцы.
Все препоны и рогатки
Одолели молодцы.
Стойко выдержали пытки,
Надо должное воздать…
А последний самый прыткий,
Ишь сумел ведь разгадать
Наши хитрости с шарами.
Царь стал думать и гадать,
Как принцессу не отдать.
«Одарить его дарами
Обещанью вопреки.
Вместо сердца и руки
Ясноглазой шоколадки»
Властелин в слепом припадке
Даже весь позеленел.
Мудрецам же повелел
Всем придумывать загадки.
Цезарь требовал, шумел,
Чтобы этот «перец гадкий»
Отгадать их не сумел.
Верны царскому приказу
Мудрецы засели сразу
За таблицы, словари,
Сто томов энциклопедий.
Все премудрое наследье
Изучали фарисеи
От зари и до зари:
Манускрипты, фолианты,
Шопенгауэра, Канта,
Лета жития святых…
Рыли, лущили и грызли…
Сотни разных светлых мыслей
Гениальных и простых,
Сотни каверзных вопросов
Накопали в словарях,
Чтоб прогнуться перед боссом,
А меня оставить с носом.
7.
Над седой Аддис-Абебой
Встала новая заря,
Разрумянилась в полнеба.
Вышло солнце,Озаря
кумачом сады и пашни.
Дочка грозного царя
С высоты дворцовой башни
Из окна смотрела в даль,
И в глазах была печаль.
Невзначай взглянула вниз,
И увидела: «Денис?!»
Лик ее был чист и светел.
Я улыбкой ей ответил.
Мне как будто в сновиденье
Вдруг явился с высоты
Чудо-ангел наслажденья,
«Гений чистой красоты».
………………………….
Сквозь туманность Андромеды,
Реки Млечного пути
Добрый дух сумел найти
Шелк для знамени победы.
…………………………….
Вот стою я перед стягом
В красном зале во дворце,
Я в единственном лице
Перед всем ареопагом.
Здесь собрался высший свет:
Главы, важные вельможи,
Государственный Совет
И жюри, и гости тоже,
Царь с царицей в своей ложе
В зал глядят из-за кулис.
Два лица – два цвета кожи,
Будто ночь и день сошлись
Волей Господа смешались
Воедино тьма и свет.
Испытанья завершались.
Предстояло дать ответ,
Верное найти решенье
На «продукт кровосмешенья»:
«Кто в свой век умами правил,
прививал изящный вкус
и на целый мир прославил
сам собой Святую Русь.
Кто из русских эфиопов
Не украдкою, как зверь,
А вошел достойно, в дверь
Триумфатором в Европу?»
Это детская забава.
«Речь идет,- я отвечал
О потомке Ганнибала,
Он – «начало всех начал».
Что сказать? – велик Тургенев.
Также как богат Морган,
Так и Пушкин – русский гений,
Поэтический орган».
После этого ответа
Я любовь к себе снискал,
Ибо чтили здесь поэта.
Зал ему рукоплескал.
Лишь царю было не сладко.
«Хорошо, – судья сказал,-
вот еще одна загадка
(в напряженье замер зал):
«Он пространством бесконечный,
Жив движеньем вещества,
Ходом времени предвечный.
Целый мир – его паства.
Он повсюду средь живущих,
Но как дух не исследим,
Многорукий, вездесущий,
Многолик, но все ж один».
Судьи смотрят – лица строги,
Им ответ необходим.
– «Вероятно речь о Боге
здесь идет, мой Господин!»
И вторым ответом тоже
Все удовлетворены.
Я следил за царской ложей.
Ясны очи у жены
Эфиопского монарха –
Две волшебные луны
Загорелись вдруг азартом.
А глаза у Серафимы –
Две звезды под балдахином –
Были радостью полны.
Нет, надежда не погасла,
На войне как на войне.
Мудрые слова как иглы,
Колят глаз и сердце мне:
«В мире нет его длиннее.
Ни души в нем, ни лица.
Это слово не имеет
Ни начала, ни конца,
У него нет и творца.
Это не имеет веса
И простой величины,
Но такого нет повесы,
Кто б не знал его цены.
Это вовсе не мешает
И не видимо для глаз,
Создает иль разрушает
Все, не спрашивая нас».
Вот загадка. Шли минуты.
Я же их не замечал.
Мозг работал как компьютер.
Ожил зал, но я молчал,
Думал, напрягая темя,
мне казалось, битый час.
Буду посрамлён сейчас…
Да, уже выходит… «ВРЕМЯ!!!»
Нет конца и нет начала,
Нет ни веса, ни цены,
Нет ни дома, ни причала,
Ни детей и ни жены…
Нет от времени лекарства,
Коль попал к нему в капкан.
Рушит горы, рушит царства,
Как проснувшийся вулкан.
Посыпает главы пеплом,
Погружает все во тьму.
И рождением и смертью
Мы обязаны ему.
Равнодушно и бесстрастно,
Как могильная плита.
В мире все ему подвластно:
И Любовь, и Красота…»
Загудел зал, словно улей.
Рядом с «блеском янтаря»
Я увидел, как сверкнули
Очи грозного царя.
Судии листают рьяно
Кто конспекты, кто «талмуд»,
Угодить хотят тирану,
Оградить от нервных смут.
У придворных жизнь собачья,
Царь велит – ты хоть умри…
Решены все три задачи.
Царь же счет ведет иначе:
По нему – осталось три.
Только развести руками…
Но не надо вешать нос.
Вот, что значит жить с волками
Задают еще вопрос:
«Что содержит лед и пламень
Что прозрачно как хрусталь,
То она тверда как камень,
То холодная как сталь,
То, закрыв собою небо,
Посылает грозный знак,
То одаривает негой
И животное и злак.
Хочет – оживляет рощи,
Скверы, парки и сады…»
-Нет,- сказал,- загадки проще,
Как и формулы воды.
Дорога она в пустыне,
В бане – исцеляет нас,
На морозе лютом стынет,
Превращается в алмаз.
На вершинах гор высоких
Там, в родимой стороне,
И тотчас же в тишине
Я услышал вздох глубокий:
«Что как ветра дуновенье,
словно буйная весна
вдруг лишит в одно мгновенье
нас и разума и сна?
Что так сердце нам тревожит,
Забирает наш покой
И казнит своей рукой,
Всё же нет её дороже?»
Голос исходил из ложи,
Там, где царская семья.
Чистый голос был похожий
На журчание ручья,
Что течет в «Долине Сказок»,
Среди зелени лесной.
Вдруг повеяло весной.
Я зашелся от экстаза.
Как шагреневая кожа
Сжалась, съежилась душа
До размеров царской ложи.
До чего же хороша
Эта Дива – примадонна.
Шея, лебединый стан…
А душа ее бездонна,
Как Великий Океан.
Видя, как младая Леда
На меня метнула взгляд,
Понял я – близка победа,
Проглотив тот сладкий яд
Переполнившего чувства.
Голова упала с плеч,
Будто мне в кровать Прокруста
Предстояло тотчас лечь
Я взошел бы на Голгофу
Вместо Господа Христа,
Я б помчал к царю Гороху
В незнакомые места
Лесом, тропками глухими,
Где живут лишь колдуны,
Ради милой Серафимы.
Все мы, если влюблены,
То немножечко безумны.
Ты судьбе не прекословь.
-«Это чувство, друг мой юный,
Называется Любовь!»
Говорят, я очень бледен
Был, когда давал ответ.
«Это наш вопрос последний.
Государственный Совет,
Мудрый властелин Селастий
И законный наш супруг
Вам дают свое согласье.
Будьте счастливы, мой друг».
Так сказала мне царица,
Грозного жена царя.
Так принцесса молодица
Стала мне жена. Не зря,
Эти «ведьмы» колдовали.
Выбор и не так уж плох.
А какой переполох
Был. Три дня мы пировали
И теперь вот
ЭПИЛОГ:
Жизнь текла светло и гладко.
Пил я мед из нежных уст,
Заедая шоколадкой.
Но соперник мой француз
Был галантным кавалером
И искусным парфюмером.
Полюбив цареву дочь,
Он ей вызвался помочь.
Рек, что черная Лилея,
Станет окромя всего
Всех румяней и белее,
Коль послушает его.
Галл ей как по нотам шпарил,
Так она, мол, дорога…
Для нее, де, он обшарил
Все альпийские луга,
Собирая там прилежно
Маков цвет и молочай,
Белладонну и подснежник,
Грациолу, Иван-чай…
Он, вставая спозаранку,
Рвал омелу и росянку,
Тараксакун, астрагал
Собирал ученый галл.
В поисках лечебной глины
Исходил он все долины
И каньоны заодно.
Опускался он на дно.
Из кораллов и растений,
Коим не было числа,
Он готовил мази, кремы
И эфирные масла.
Гостем будучи, алхимик
Сей на свадебном балу
Заморочил Серафиме
Чан, и та ему в пылу
Или скуки ради, в танце
С ним сойдясь лицом к лицу,
Принять несколько сеансов
Обещала наглецу.
Кончив месяц свой медовый,
Чашу я едва испил,
Как к сеансам приступил
Сен Жермен, француз бедовый.
Я супруг не очень строгий.
Дни и ночи весь в делах,
И поэтому в итоге
Получил, увы и ах!
От ученого вельможи
И от любящей жены
Парочку изящных рожек.
Что поделать: «c/est la vie»*
КОНЕЦ
*C/est la vie(франц.) – такова жизнь