Парк заброшенный. Старые стены.
И вокруг тишина и покой.
Воздух пахнет озоном и сеном,
а ещё желтоглазой тоской.
Оттого, что грачи улетели,
сад быльём и крапивой порос,
а на листьях осины блестели
золотистые капельки слёз.
Красный остов под куполом синим
в окружении белых берёз,
как осколок под сердцем, как символ
отгремевших в семнадцатом гроз.
Как измерить рублём потери
очагов, крови, пота, слёз…?
Сколь ещё на просторах Империи
разорённых дворянских гнёзд?
Как воочию вижу лица их
на руинах в Калужской глуши
Воронцовых, Волконских, Голицыных,
создававших величье Руси.
И сейчас слыша музыку пошлую
из Рублёвских особняков,
я грущу по недавнему прошлому
уходящему в глубь веков.
Поглядишь на «лицо» чиновника,
и за душу берёт тоска,
вспомнишь как «учило» виновников
«Ромодановское ЧК».
Может быть и жестоко наверное:
чтоб наставить на праведный путь,
«обкрутить …татю голову вервием»
и как следует затянуть.
Много благ человеку надо ли? —
кому ползать, кому порхать,
кому крови, кому-то падали,
кому «красного петуха».
Наша жизнь не имеет цены.
А как вдруг на заре, по утру
нарисуется новый Герцен и
позовёт Русь опять к топору.
Распалится вновь голь площадная…
и пойдёт по стране гулять
тот «бессмысленный, беспощадный»
кому нечего будет терять
Захлестнёт лютым гневом река.
Ни оград, ни Рублёвских крыш
не спасёт уже ни Америка,
ни Берлин, ни Брюссель, ни Париж.
2.12.2015г.